Солнца трех миров

Появление либеров напрямую связывали с массовым распространением вживляемых в мозг компьютерных имплантатов. По крайней мере использование и производство последних строжайшим образом запретили во всех странах одновременно с началом гонений — не считаясь ни со страшным ущербом глобальной экономике, ни с общественным мнением, ни с чем. Мир еще не знал такого единодушия ни по одному вопросу; средства массовой информации перешли от бешеной рекламы имплантатов к расписыванию ужасов их применения так слаженно и быстро, что пропагандистская машина Геббельса в сравнении с этим показалась бы медлительной и страдающей излишним плюрализмом мнений. Технология из надежнейшей, всесторонне проверенной и крайне полезной для общества моментально превратилась в потенциально опасную, не прошедшую серьезных испытаний и открывающую безграничные возможности для манипулирования людьми. Носителей имплантатов обязали удалить их в обязательном порядке в течение года, попутно внушая гражданам идею, что наличие имплантата в голове равносильно хранению ржавой ядерной бомбы у себя под кроватью. Что же до либеров, на них обрушился такой шквал противоречивых, но одинаково негативных экспертных оценок, что вскоре даже вдумчивым людям оказалось абсолютно невозможно разобраться, чем же бедняги так не угодили правительствам, причем всем сразу.

— Если верить телевиденью, — продолжала Инга, — то мы и мысли читаем, и деньги с электронных счетов воруем, и внушить можем что хочешь кому хочешь. А уж расшатывать психику подростков и доводить их до самоубийства — наше любимое занятие. Понимаете? Это не спецслужбы занимаются слежкой за гражданами и копаются в их личной жизни; это не продажные СМИ промывают гражданам мозги; это не государство давит народ поборами, не банкиры обирают людей до нитки и не чиновники разворовывают бюджеты; это не политики в союзе с олигархами создают такие условия, в которых что детям, что взрослым жить невыносимо. Это все либеры!.. И уж конечно, власти не запугивают население либерами, делая из них козлов отпущения. Они лишь заботливо предупреждают добропорядочных налогоплательщиков о грозящей им опасности и говорят, кого именно следует опасаться… Лично мне пришлось несколько лет прятаться по друзьям и знакомым, пока не узнала про затею с поисками хоулов.

— Так выходит, вы не случайно попали в дыру? — спросил Валера.

— Нет, мы ее нашли, — сказал Эпштейн. — То есть Инга нашла. Она предупреждала, что назад через нее не вернуться, но в конце концов мы решились на переход.

— А чего тогда так плохо подготовились? — поинтересовался Лысый. — Набрали бы с собой всего…

— А откуда мы знали, к чему готовиться? — перебил его Витя. — Инга же не ясновидящая. Она чувствует хоулы, потому что при взаимодействии миров через них идут мощнейшие потоки информации. Но она не читает потоки как книгу — это никому не под силу.

— Ну да, — смутился Лысый. — Прошу прощения.

— А ваша дыра была та же самая, что и наша? — спросил я.

— Нет, — ответил Эпштейн. — Мы из Патагонии сюда попали. А ваш хоул Инга определила как ближайший. Она может чувствовать хоулы издалека. Как блуждающие, так и стабильные, я думаю.

— Стабильные — это какие?

— Точно неизвестно, пока мы таких не находили, — сказал Эпштейн. — Строго говоря, мы пока не находили никаких, кроме того, через который сюда попали. Но я предполагаю, что стабильные хоулы должны быть проходимы в обе стороны. И они не перемещаются в пространстве. Всегда стоят на одном месте и всегда привязаны к поверхности планеты. А вот ваш хоул сейчас в воздухе, далеко за обрывом.

— Мать моя! — ахнул Лысый. — Если кто войдет в него на Земле…

— Да, выпадет над джунглями на высоте трехсот метров.

Валера хотел еще что-то сказать, но его остановила Даша:

— Давайте уже совесть поимеем и покормим людей. Успеем еще наговориться.

Целую неделю мы откармливали гостей, не давая им помогать нам по хозяйству. Хорошо представляли, каково это: больше года в дороге по местным джунглям. Мы на одном месте жили, и то иногда едва не отдавали концы, а они останавливались только для добычи продовольствия. Больше всего троицу восхитил душ. Это было совсем не то что купание в озерах и лужах с последующим отдиранием от себя пиявок. И массу удовольствия ребятам доставил тот малозначимый вроде бы факт, что мы назвали планету так же, как и они: Гилея.

Несмотря на бдительный надзор, Инге удалось несколько раз ускользнуть в лес. Она собирала лекарственные травы целыми охапками и сводила отварами из них наши язвочки и цыпки. Совсем запаршивевшие, как и предсказывал покойничек Вася, мы стали обретать человеческий облик.

Мартышка влюбилась в Ингу сразу и безоглядно. В неисправимого оптимиста и мечтателя Витю влюбились все. Эпштейна запросто называли Борей, однако дистанция между ним и остальными сразу чувствовалась. А с Ингой — еще больше. Ну, последнее было понятно: Витя с Эпштейном пришли на планету добровольно, а она сюда сбежала. Спасаясь от людей, которые хотели ее уничтожить.

Как мы ни лелеяли гостей, к концу второй недели они засобирались в дорогу.