Солнца трех миров

Кроме машин, у нас еще имелось немало полезных вещей: Два гладкоствольных охотничьих карабина в отличном состоянии. Сорок семь патронов двенадцатого калибра, десять из них с картечью. Двухместная и одноместная надувные лодки. Две малых рыболовных сети и одна большая. Три отличные удочки и двадцать шесть закидушек. Леска разной толщины, грузила, поплавки и крючки. Много одежды, часть из которой годилась для носки в готовом виде, часть мы могли перешить и приспособить к условиям джунглей, а кое-что девчонки уже начали распускать на нитки. Единственная иголка, которую берегли как величайшую драгоценность и рвали друг у друга из рук. Три одноразовые зажигалки, одна бензиновая, и один коробок спичек. Один станковый рюкзак и четыре обычных. Две спортивные сумки, которые Таня с Дашей по моему совету тоже начали перешивать себе на рюкзаки. Ведь пока оставалось неизвестным, окажется для нас выгоднее оседлая жизнь или кочевая. Двадцать два литра бензина и четыре с половиной литра машинного масла (не считая того, что мы могли слить с двигателей). Две канистры с тосолом, на пять и десять литров, обе наполовину пустые. Одна пустая двадцатилитровая канистра из-под бензина. Пять двадцатилитровых канистр под воду. Одна алюминиевая фляжка и три пластиковых бутылки, которые годились под фляжки. Несколько литровых и двухлитровых стеклянных банок из-под варений и солений Дашиной бабушки. Четырехместная палатка, три туристических коврика и три спальных мешка. Несколько комплектов одноразовой посуды, годной для многоразового использования. Одна нержавеющая ложка и одна алюминиевая. Четыре обычных кружки и одна большая. Две сковородки и три котелка. Четыре хороших охотничьих ножа, два универсальных инструмента с пассатижами и множеством лезвий, одно мачете, швейцарский нож Даши и самодельный свинорез Машки Ситуации. Газовый пистолет Даши и Танин баллончик «Гражданская оборона». Два средних размеров топора на вырезанных мною длинных топорищах и одна ножовка. Две лопаты — из «Хаммера» и уазика. Три домкрата, годных для предстоящей разборки машин, а больше неизвестно пока на что. Богатейший набор инструментов из уазика, гораздо скромнее — из «Хаммера», и еще скромнее — из «Шевроле-Нивы». Три автомобильные аптечки. Литровая бутылка крепчайшей самогонки, которую я, как и обещал, подарил Машке сразу после обнаружения болота, а она, скрипя зубами от душевных мук, пожертвовала на медицинские цели, чем заслужила всеобщее уважение.

— Я тут найду из чего бражку поставить, — сказала она. — Вы мне только канистры из-под тосола отдайте.

— Да уж из-под воды возьми.

— Пойдут и те. Тосол можно вылить — куда здесь ездить-то? А самогонка — она еще пригодится. Вдруг палец у кого загниет или, не дай бог, нога. Хряпнул стакан самогона — и на операцию.

Машка выразительно помахала своим свинорезом и пошла за рогатками для костра.

— Да, с медицинскими инструментами у нас плоховато, — сказал Валера. — И с лекарствами тоже.

— Ну, какие из нас врачи, такие и инструменты, — ответил я. — Палец отрезать знаний и возможностей хватит если что, может, и ногу кому отпилим, а на большее кто здесь способен?

— Хирургу надо будет выдавать больше самогонки, чем больному.

— Да ну! Вон, Машке себя поручи — она тебе все конечности ампутирует за пять минут, с шутками и прибаутками. В совершенно трезвом состоянии.

Десять дней мы вовсю занимались благоустройством на новом месте. Вкалывать приходилось хуже чем на каторге, но никто не отлынивал. Те, кто был до сих пор не в курсе, один за другим открывали нехитрый секрет: работа до упаду великолепно отвлекает от мыслей о своей горькой судьбе — на них просто не остается времени и сил. А если в придачу к обретаемому душевному спокойствию ты понимаешь, что у тебя и способов выжить других нет, то никаких дополнительных стимулов для ударного труда, кроме этих двух, тебе не потребуется.

Раньше я и не знал, что в теле человека так много мышц, и что все они могут болеть одновременно. И еще я понял смысл выражения «жопа в мыле». Работать до пота мне приходилось и раньше, но вот чтоб задница активно потела — никогда.

Остальные страдали не меньше моего, особенно девчонки. Мы старались их сильно не нагружать, выделяя дела полегче, а Машка еще постоянно одергивала хрупкую Таню и не давала ей много работать. «Ляг полежи, — говорила она, замечая, что Таня бледнеет и начинает шататься. — Отдохнешь — потом больше сделаешь». Таня послушно ложилась, отдыхала, а ожив, тут же принималась строить глазки Валере. Меня это против воли неприятно цепляло. Не то чтоб я в Таню влюбился или имел какие-то виды на нее, однако всегда неприятно, если красивая девушка вот так быстро выбирает среди нескольких мужчин не тебя, а еще кого-то. Ничего поделать с собой я не мог, хотя вообще-то мне больше нравилась рыжая Даша с ее задорным носиком.