Солнца трех миров

Водопад стал слышен впереди за два дня до подхода к нему. Там колоссальные массы воды из главного русла реки и всех ее боковых рукавов рушились вниз с высоты трехсот метров. Лодка Вождя гонцов свернула к левому берегу и вошла в боковую протоку, а за ней повернули мы и все остальные лодки и плоты. До самого обрыва наша флотилия все время забирала влево, пока не подошла к голому каменистому острову. Два узких потока огибали его с обеих сторон, заканчиваясь отдельными водопадами. Внизу под каждым было озеро, а между ними – еще один остров, с высокими деревьями на нем и тростниковыми зарослями по берегам.

По отвесной стене обрыва, от одного уступа к другому, тянулась узкая лестнично-канатная дорога из бамбука и лиан. Ее построили большеногие, уходя на верхнюю равнину. Потом разрушили за собой, но крысолюди наловили внизу не успевших сбежать большеногих и заставили их все восстановить.

Прибегнув к помощи Эрава, мы переговорили с Вождем гонцов и поделили водопады. Нам достался левый, а ему – правый. Витя, Эрав и Таня спустились с обрыва, захватив с собой часть наших вещей и оружия, а мы развязали плоты и сплавили бревна вместе со стойками хижин и остальными запчастями по своему водопаду. Наши внизу выловили из все это из озера, после чего принялись вязать плот заново. Мы же спустили оставшиеся наверху вещи по канатной дороге, для чего пришлось сделать три рейса.

Крысолюди тоже занимались спуском пожиток, действуя быстро, бесстрашно и ужасающе небрежно. Пятеро сорвались и разбились – никто о них не пожалел. Большеногие рубили на нижнем острове тростник, сушили его и вязали лодки. Воины коху валили деревья каменными топорами, потому что плавали неважно, проворонили половину бревен из своих плотов, и те унесло течением. Жены воинов обрубали сучья, оттаскивали ветки, плели веревки. Трудились они действительно лучше мужчин: их лапы больше походили на руки, пальцы были тоньше и когти на них не такие впечатляющие. Работа надолго останавливалась всякий раз, когда очередной неудачник срывался с канатной дороги. Его провожали воем и восторженным гоготом – вот ведь потеха! – после чего все с явной неохотой снова брались за топоры.

Каждый день сверху продолжали пребывать новые крысолюди, но чем кончится великое переселение, мы не узнали. Как только наш плот и лодка Вождя гонцов оказались готовы к плаванью, мы поспешили отчалить от острова и стали пробираться по протокам обратно в главное русло. Пока вышли в него, прошло четыре дня, большой водопад остался далеко позади, и увидеть его нам так и не довелось.

Две недели нас нагоняли лодки и плоты, но флотилия в целом не слишком разрослась, потому что предводители некоторых родов коху с верхней равнины решили далеко от обрыва не заплывать. Они выбирали себе места под поселения и уводили к ним несколько плотов и лодок.

Я и Вождь гонцов периодически толкали речь перед крысолюдьми нижней равнины. Накладка случилась лишь однажды, когда особо въедливый предводитель поинтересовался, отчего это посланник богов не умеет говорить на языке мата-коху, а пользуется переводчиком. Я ответил через Эрава в том плане, что Голос посланников говорит лишь на языке богов-покровителей, а болтать на наречиях всяких коху, пусть они и мата, ниже моего достоинства. Крысочеловек недоверчиво скривился, и тогда вперед выступил Эпштейн. По большей части именно он составлял дежурную речь, неоднократно репетировал ее с Эравом и знал текст на языке крысолюдей наизусть. Откашлявшись, Боря повторил его теперь с таким спокойствием и достоинством, словно делал доклад на научном конгрессе. Въедливого предводителя это убило напрочь, как и остальных присутствующих коху. Мало того, что посланники знают их язык, так у них еще и немые при необходимости разговаривают! Ну их, таких загадочных, лучше держаться подальше и не связываться.

Посовещавшись, мы решили, что стоит почаще проявлять по отношению к нашим крысомордым спутникам и встречным родам коху божественную щедрость, ибо надежды на богов-покровителей не было никакой, а обещания от их имени раздавались щедро. Как только впереди показывалась илистая отмель, облюбованная водяными ящерами, я брался за карабин. Раньше мы на ящеров не охотились, потому что Витя сказал, что их мясо жутко воняет падалью. Но у крысолюдей оно считалось приемлемой пищей, и я исправно добывал для них по два – три ящера за раз, выбирая самых крупных. Эрава мы по полной напрягли подводной охотой, и он больше не хвалился, что у нас ему приходится работать меньше, чем в родной деревне.