Солнца трех миров

– А зачем еще они могли сюда приплыть? Должно быть, это верховный вождь большеногих. По маленькому кусочку им хватит, главное тут символизм. Или парня принесут в жертву богам без поедания.

– Мы что, будем просто смотреть на это? – спросила Таня.

– А что делать? – возразил Витя. – Их слишком много.

– Ну а если поплыть туда со стрельбой и огненными стрелами? Вдруг они испугаются и уплывут.

– А вдруг не испугаются? Вообще-то они не из пугливых. Что уже дважды доказали. Жизнь собственную крысолюди не ценят нифига: думают, поди, что умереть в бою великая честь. Они знают, что мы на скале, наверняка видели наш костер, по ночам он на реке вроде маяка. Но не нападают. А высунемся – неизвестно еще, как повернется дело.

Допев гимн, крысолюди расселись по лодкам и отчалили: одни поплыли вверх, другие – вниз. Пленник остался у столба живым, и теперь, когда никто вокруг него не мешал обзору, мы смогли рассмотреть то, что лежало вокруг: черепа, оружие и какие-то резные столбики, похожие на идолов.

– Ребята, это нам жертва, – сказал я. – Витя верно заметил: они знают, что мы на скале, и знают, что сейчас мы на них смотрели.

– Может, выманить нас хотят? – засомневался Лысый. – Усыпить бдительность?

– Привалив сюда на тридцати четырех лодках целой армией? Извини, но более идиотский способ усыплять бдительность трудно придумать. Нет, они почтение засвидетельствовали.

Время шло, горели костры на берегу. Мы ни на что не решались.

– «Язык» – вон он, у столба, – сказала Инга. – Хоть что-то в обычаях крысолюдей он понимать должен, раз его народ с ними воюет.

– Жаль только по-нашему этот «язык» не говорит, – ответила Таня.

– Научим, – отрезала Машка. – Или евошнее наречие освоим. У этих большелапотников, поди, всех слов меньше, чем я знаю матов.

– Правильно, – одобрил я. – Сколько нам еще плыть по реке? Неизвестно. Пора разобраться в обстановке, а все остальные способы будут еще дольше. И куда опаснее.

Мы спустились со скалы, сели на плот, сняли с якорей и развернули дерево, открывая выход из залива. После долгого сидения на безопасном острове, на реке нам было неуютно. Высадившись на берег, мы наскоро осмотрели предметы вокруг столба: да, идолы и черепа большеногих. И оружие. Причем все трофейное, за исключением одного копья, которое крысолюди воткнули в песок перед столбом.

– Кажись, все понятно, – сказал Витя. – Великие и могучие крысочеловеки победили врагов одной левой, пустили их на еду и ниспровергли их идолов. Только нам-то какое до этого дело?

– Если мы в их понимании существа, которым стоит приносить жертвы, то нам должно быть дело, – ответил Эпштейн.

Взяв из предложенных нам даров несколько копий, луков, и забрав все стрелы, мы отвязали пленника и повели его на плот. Большеногий оказался еще большеглазым и большеухим – росточком в полтора метра, верховным вождем он никак не выглядел и смотрелся уморительно. Всю его одежду составляла узкая набедренная повязка из кожи, тело покрывали татуировки.

Мы постарались с самого начала относиться к пленнику предельно дружелюбно, чтоб не пришлось выделять для него сторожа. За пределами нашего островка большеногого наверняка ждали новая поимка и съедение, но кто знает, что могло взбрести ему в голову. Его ладони напоминали лопасти весел, ступни по размеру немногим уступали ластам аквалангиста, а до берега и джунглей на нем было всего сто метров.

Вскоре мы познакомились: большеногого звали Эравеюквесотомале, или, сокращенно, Эрав. Наши имена он выучил быстро, и прибавлял к каждому из них «деху» или «дехи» в зависимости от пола того, к кому обращался. Другие же слова в языке Эрава большей частью оказались не короче его полного имени. Копье он называл «вамбулитутулака», обычные с виду камни – «пандохугаримокатосо», и мы решили, что проще повеситься, чем учить такой язык.

– Пусть лучше он русский учит, – сказал Лысый. – Тем паче что это язык богов, почетно же.

– Пока неизвестно, кем он нас считает, – возразила Инга.

– Да уж не вахлаками какими, – сказала Машка. – Гляньте, какой почтительный!

– Но сможет ли он объяснить нам потом на русском особенности своей культуры и религиозных воззрений? – засомневался Эпштейн. – А ведь это самое важное для понимания ценностей любого народа.

– Если у большеногих ценности примерно такие же, как у крысочеловеков, то ничего, объяснит, – сказал Витя. – А не сможет – ладно, несколько самых важных слов запомним.

– Тут задача не запомнить, а вникнуть в смысл.

– Вот ты и вникай, Боря. Как раз задача по тебе.