Солнца двух миров (СИ)

Файрен осознал, что говорит с существом, живущим вне времени, и смотрит один из его излюбленных снов. Может быть, по временной линии Файрена пройдут столетия, прежде чем хозяин сна воплотит этот хрустальный город в реальности, заставив его родиться в пространстве, сейчас принадлежащем Циасу и Феосу, а может быть, этого воплощения никогда не произойдёт, но его сознание и воля позволяют городу уже сейчас существовать настолько, что на него можно взглянуть в видениях или снах.

Файрен задумался. Здесь было спокойно. Стройные сверкающие шпили воплощали антипод того хаоса разрушения, в усталости от которого он бросился на яркий пряный запах. И приглашение остаться было искренним и настоящим - не шуткой, не ловушкой, не коварным планом, - а внезапным и добрым жестом, которым даришь случайно оказавшуюся у тебя розу незнакомой прохожей девушке. Не за улыбку, без платы.

- Почему-то мне нравится видеть этот сон именно здесь, - сказал создатель хрустального города.

И Файрен почувствовал, как голубые переливы отражают, вспыхивая и струясь лучами сквозь безупречно чистый воздух, видение Феоса и Циаса, какими они были, и есть, и будут когда-то в восприятии того, гостем чьего сна он оказался. Провидец сделал шаг в полёт, переступив невысокий бордюр хрустального балкона, и шаг его был согласием. За спиной вскинулся упорядоченно-стремительный ветер, совсем не похожий на переменчивый и привычный Изначальный. Хрустальный город огромен и сияющ. Файрен сможет открывать его для себя бесконечно долго.

Шахматный бережно укрыл своей клубящейся тьмой тело спящего провидца и унёс его туда, где его не тронут игры Ветра. С ним останутся его видения, и он сможет смотреть не только на гибель мира, но и на то, как на руинах будут воплощены новые задумки. Возможно, когда-нибудь он проснётся, если его желание будет сильнее, чем желание побега, которое он старательно от себя скрывал.

Шахматный ушёл, в честно вычисленном и ранее обозначенным скоро. Ветер заметался в прощании, смешанным сожалением и надеждой на будущие встречи закружил, заражая.

"Отчего же, отчего не хочешь смотреть, как всё получится, как всё построится?"

Улыбалась задумчиво, рассеянно, истаивающая из миров Ветра тьма. В первых шагах будет слишком много несовершенства, чтобы ими любоваться.

Лаинь смотрела в экран рассеянно. Она больше не нуждалась в экране, чтобы наблюдать за тем, что происходит в любой точке двух миров, но по привычке обращала свой взор на его застывшее тёмное полотно, когда хотела увидеть какие-то события. Тераэс-Ветер приходил редко, но течение времени изменилось для неё, и она не знала больше, что значит "редко", а знала только, что он приходил, и молчал, и сидел рядом, изучая её, знакомясь, иногда улыбаясь. А потом отправлялся стирать и разрушать миры - и приходил возбуждённым, вдохновлённым, ненасытным и как будто ожидающим. Она смотрела на разрушения и гибель миров и чувствовала в Тераэсе трепет, привкус этих разрушений, этих смертей, и училась ненавидеть его. Никогда прежде, за плен, за стены - не училась. Не было прежде в ней тьмы Шахматного. Лаинь впитывала восхищение, и восторг, и желание принести жертвы, и величину масштабов его замыслов, ощутимую сквозь излучаемые им мыслеобразы, и училась любить. Никогда прежде, за заботу, за поклонение, за готовность прийти на помощь - не училась. Не было в ней прежде чужого вдохновения, сделавшего её подарком. Не умела.

Парящие города Феоры были причудливо прекрасны с высоты птичьего полёта. Её ветра, бушующие прихотливо в преддверии конца мира, ещё не успели стереть парящие города. Воздушная лодка, нёсшая Парейна и Но-Фиа-ня, легко повинуясь волне тьеты, перестраивалась между потоками, паря в них, как птица. Далеко внизу струились реки, омывая своим полноводным течением свежие весенние луга, поили немногочисленные живописные леса, бурлили, притапливая берега, когда разгулявшиеся ветра трепали их, заставляя бежать волнами и бесноваться брызгами.

Парейну было необычайно спокойно и мирно. Волнение, которое прежде вызывали у него тьеты, больше не бередило его неугасающими ранами воспоминаний. Но-Фиа-ня утишила его тоску своим терпением, своей непохожестью на потерянную им в юности свою соплеменницу. В старике будто не было теперь ничего от того юноши, которым он был когда-то, и его интерес к прогулке по стране, которая так долго отталкивала и пугала его, был совсем другим, нежели когда-то похороненная жажда познания и впитывания новых мест, событий и нового волшебства. Парейн наслаждался видом парящих городов, таких непривычных и удивительных. Они были похожи на огромные округлые каменные глыбы, повисшие между небом и землёй, многоярусные, многоэтажные, с налепленными выступающими силуэтами влагосборников, с многочисленными свисающими хвостами выводящих труб. Тьеты жили в воздухе и там же строили свои дома.

- Вот Лируниая, город, который полюбился мне больше всех других и который я выбрала своим прежде, чем покинула Феору, - рассказала Но-Фиа-ня. - Спустимся?