Солнца двух миров (СИ)

Файрен кивнул. Он говорил медленно, стараясь раскрыть всё, что осталось в его памяти от полученного знания.

- Я видел Сад Химер.

- Тебе случалось бывать там раньше, в видениях или реальности?

- Однажды он снился мне. И я читал о нём.

- Продолжай.

- В саду происходила битва. Люди неосторожно разбудили зачарованную стихию. Их было немного, и для них было очень важно то, ради чего они сражались.

Файрен задумался, но подробности такого ясного, само собой разумеющегося знания, которым он обладал несколько мгновений назад, ускользали от него. Голову неприятно тянуло тупой ноющей болью.

- Миры понесут непоправимые потери, - Файрен повторил мысли, жившие в памяти тьета, которые не успели его покинуть. - Это движение уже не остановить. Нам не хватит сил на победу над ними, поэтому остаётся только переписать судьбу.

Он перевёл дыхание. Его преследовало ощущение расщепленности сознания, распылённости его на множество личностей, обладающих общим разумом. Для человека это ощущение казалось совершенно невыносимым.

- Победу над кем? - невозмутимо спросила оракул.

Файрен покачал головой. Это ему было неизвестно.

- Они ищут путь переписать судьбу, - наконец произнёс он. - Ищут уже сейчас. Будут искать - скоро - в Саду Химер. И других заповедных местах. Чтобы спасти миры от потерь. Тьет... - Файрен тщетно пытался вспомнить его имя и имена его спутников, - он радовался битве, но в этой радости не было страсти и возбуждения, которые мы испытываем, когда ощущаем вкус крови и азарт сражения. Он радовался ей как акту творчества.

Оракул внимательно слушала его, иногда задумчиво сверяясь с собственными воспоминаниями. В какой-то момент она показалась Файрену просто юной испуганной девочкой, будто её не окружал больше ореол мудрости и загадочности, который ей создавал строгий взгляд, татуировки, одежда, не оставляющая ничего, кроме этого скользящего сквозь предметы взгляда, а также её манера речи, чистый и тихий голос.

Много позже, запутавшись в том, что является для него прошлым, а что относится к настоящему и будущему, Файрен мог бы узнать, что проникновение в сознание тьета считалось для человеческих провидцев невозможным и являлось одним из строжайших запретов, потому что все, кто пытался это сделать, лишались разума.

- Давай прогуляемся, я покажу тебе нашу обитель, которая отчасти станет и твоим домом, как члена нашей гильдии, - сказала Оракул, когда их беседа была закончена, а её одежда и её строгий образ снова были в меру аккуратны и загадочны.

Перед молодым человеком открывались одна за другой двери комнат чертога, коридоры и залы сменяли друг друга. Кое-где он видел людей, погружённых в транс или склонившихся над бумагами или магическими артефактами. О чём-то Оракул рассказывала ему, что-то позволяла ощутить, снова отдавшись во власть видений. Он не задавал вопросов, стараясь запомнить то, что ему представляли. Файрен понимал, что его приняли за своего. В конце их вводной экскурсии, поблагодарив своего гида, он спросил о том, что поразило его больше всего.

- Оракулы всегда столь часто погружаются в видения, как мне довелось это делать сегодня?

- Мы живём будто между мирами. Видения будущего, прошлого и настоящего составляют суть нашего существования в большей степени, чем то, что происходит на самом деле. Я думаю, у нас получится научить тебя быть хорошим наблюдателем. До новых встреч, - произнесла она, указывая ему на портал, которого они успели достигнуть. Файрен чуть не забыл заполнить анкету, полную подробных и не слишком интересных вопросов, которую ему дали, когда он только пришёл, но ему напомнил о ней стоящий у двери выхода стол, на который была водружена внушительная кипа бумаги возле таблички "Анкеты претендентов", начертанной красиво перевитым, так, что не сразу удавалось разобрать слова, почерком.

Покидая Палату, Файрен чувствовал себя очень усталым и в то же время он ощущал, что узнал сегодня что-то новое и важное.