Солнца двух миров (СИ)

Этот древний артефакт, не использовавшийся и не проявлявшийся уже множество столетий, позволял переписывать судьбы двух миров и их обитателей. Часы позволяли изменить линии будущего, читаемые провидцами. Считалось, что он может открыться только тогда, когда судьба миров в опасности, а увидеть его и воспользоваться им может только один из Лишённых. Естественные защитные чары Часов были так сильны, что ни один маг не мог обнаружить их, поэтому только те, кто был полностью свободен от власти магии, не способен ей управлять или подвергаться её воздействию, мог переводить стрелки Часов. Летописи не говорили об использовании артефакта, но существовала легенда, записанная в древних книгах, в которой рассказывалось о том, как он проявился в последний раз. В те времена ещё не существовало общедоступных порталов для перемещений, и маги телепортировались самостоятельно, в то время как большинству обывателей, не развивающих свою силу и не имеющих особенных природных способностей, приходилось передвигаться только в физическом слое пространства, используя ездовых животных (ведь механические повозки, питаемые камнями энергий, тогда тоже ещё не были изобретены). Циасу и Феосу угрожало тогда вторжение иномирцев, уровень развития которых не очень значительно, но всё же превосходил тогда уровень развития населения двух миров. Миры стали бы одной из многочисленных колоний завоевательных пришельцев, если бы один Лишённый из Мейсарала, по имени Зифацерд, не обнаружил часы и не изменил будущее, заставив иномирцев навсегда позабыть дорогу в два мира. Он и его соратники переписали множество линий судьбы, ведущих грядущее по такому варианту развития. Кто-то говорил, что Зифацерд нашёл Часы случайно, но сумел понять, что артефакт очень важен. Кто-то говорил, что он искал его, чтобы защитить миры, и добился своего путём многочисленных подвигов и лишений. Впоследствии артефакт был тайно и очень надёжно запечатан и скрыт, во избежание того, чтобы им пользовались в своих интересах различные создания, которым могло бы захотеться перекраивать судьбу. Говорилось также, что, спустя некоторое время после этого, те, кто охранял артефакт, потеряли ощущение всяких следов его присутствия, то есть включился естественный барьер Часов, приходящих в миры только в случае угрожавшей им опасности. Никто не знал, что именно Часы Судьбы могли счесть опасным для миров и их обитателей, и проявлялись ли они снова после той давно всеми забытой истории. Возможно, их находили, но никто не знал о том, что события по той линии, по которой они пошли, направила чья-то воля. Может быть, кто-то изменил судьбу безо всяких часов, совершив единственно возможный для этого выбор на перепутье. А может быть, Часы ждали наступившего смутного времени.

Терву всегда казалось интересной перспектива познакомиться с этим артефактом, как и со многими другими, которые он добывал и изучал прежде, но лишь три года назад он узнал о том, что, вероятно, Часы Судьбы могут проявиться. Тогда Терв собрал тех, в ком был в достаточной степени уверен и кто обладал, на его взгляд, силой, которой хватило бы, чтобы преодолеть возможные препятствия. Несколько месяцев потратили они на то, чтобы шестёрка научилась максимально слаженно работать вместе, чтобы свыклись и узнали друг друга те, кто не был знаком или не работал вместе прежде, после чего выступили на поиски.

Которые до сих пор не принесли результатов.

Ивейа пришла навестить Уэтера спустя несколько часов. Она присела рядом с постелью, по которой он метался, не сдерживая мучительных стонов боли, и запела тихую успокаивающую и исцеляющую мелодию. Дух-целитель выразил ей своё недовольство тем, что у него отбирали часть его вкусной трапезы, но Ивейа отмахнулась от него. Когда она закончила песню, Уэтер совладал с болью и посмотрел на неё измученным взглядом.

- Я тоже устала, - мелодично сказала она, перебирая пальцами кончик своей длинной русой косы. - Иногда тщетность наших усилий подталкивает меня думать, что Терв слишком много на себя взял.

- Боишься быть героиней, - прохрипел Уэтер. - Может, ты ею и не станешь.

Его дыхание было тяжёлым, но пытался казаться невозмутимым.

- То, что мы делаем - это просто тяжёлый и опасный труд. Напряжение всех сил не один-единственный раз, а постоянная работа. Но мы достигнем своей цели и перепишем судьбу. Мы обязаны это сделать, иначе вместо труда будем, если выживем, окружены терпким страданием. У нас нет права не справиться.

Ивейа кивнула. У неё не было права позволить Терву проиграть или оступиться, и её труд состоял именно в этом.