Солноворот

Среди гудевшего застолья Игорь чувствовал себя маленьким и лишним. Сдвинутые столы, заваленные горой пышных пшеничных булок, гости, нарядные и несдержанно крикливые, то и дело чокавшиеся друг с другом рюмками и стаканами и кричавшие «горько»,— все это тоже казалось ненужным и лишним.

Нет, не такого праздника ждал он, да и собирался встретить его не с Кланей. Он мечтал, что в тот день будет много солнца, света, цветов. Думалось, раскроется перед ним огромный мир, и они выйдут с Маринкой ему навстречу…

Игорь вздохнул, скосил глаза на Кланю. Она жмется к его плечу, что-то шепчет. А гости уже в который раз кричат им «горько». Игорь и Кланя по обязанности встают и целуются у всех на глазах.

Тощий, с топорщившимися усиками уполномоченный, приехавший на маслозавод по проверке жирности молока, сытно икнув, поднял пузатую рюмку:

— Товарисчи, соймем пробу!

— Соймем!! — ответили дружно несколько голосов, и рюмки, стаканы, бокалы — все, что взято было сегодня на вооружение Купоросихиной родней, зазвенело, и вновь послышались поздравления.

Не прошло и десяти минут, как снова раздался сипловатый голос уполномоченного:

— Соймем, товарсчи, пробу!

— Есть ли что снимать-то, дорогие гостеньки? — картинно скрестив на груди руки, спросила Купоросиха, казалось, еще больше располневшая за этот день. — У нас ведь по-домашнему, не обессудьте уж… Хотя и по-домашнему, а без запасов не живем.

По-хозяйски властно она выбросила руки в сторону дверей, где толпились бабы, пришедшие поглазеть на молодых. И те, без слов поняв ее, расступились — в горницу торжественно внесли дубовый бочонок с брагой.

И опять не усидел уполномоченный с усиками:

— Поступило предложение: снять, товарисчи, пробу.

Гости захлопали в ладоши, кто-то затянул было «Шумел, горел пожар московский», но, не зная дальше слов, смолк. Однако песню подхватили другие голоса, и «пожар московский» долго разгорался в большом Купоросихином дому.

Купороёиха, довольная, раскрасневшаяся от выпитого, плавала около столов, как баржа, и не сводила глаз с Игория и Кланечки. Когда налили всем по стакану браги, она подмигнула Сократычу и, взяв его за руку, сказала:

— Ну, а чем, дорогие гостеньки, мы с Ива-нием да свет Евсеичем хуже молодых? Мы тоже, чай, не женатые да не замужние. Совсем-совсем холостешеньки…

По горнице опять поплыло:

— Го-о-рь-ко-о!..

— Соймем пробу-у!

Под общий шум гостей Купоросиха обхватила полными, обнаженными по локоть руками щупленького, растерявшегося Сократыча и, троекратно со смаком чмокнув его в губы, затянула свою любимую:

Проводила мужа в Питер,

Кйлина моя, малина!

На четыре на годочка…

И горница дружно подстала:

Калина моя, малина!

А Купоросиха, притопывая ногой, звонкоголосо выводила:

Подхватила я дружочка,

Калина моя, малина!

На четыре на денечка.

Калина моя, малина!

Гости хлопали в ладоши, шумели, кричали: «Браво!» Игорю это все претило. Склонив голову, он вертел в руках старинную вилку с белым костяным черенком.

— Чего это с тобой, Игорь? — удивилась Кланя.

— Душно…

— Это с браги, наверно, не пей больше…

Игорь нашел под столом руку жены, такую

же полную, как у тещи, сжал ее, отчего Кланя даже тихонько охнула.

— Больно-о…

— А мне, думаешь, не больно?

Он взял пузатую рюмку с водкой и резко встал. Взглянув на него, торопливо поднялась и Кланя. Опередив его, проговорила:

— Просим, дорогие гостеньки… —и, наклонившись к Игорю, шепнула: — Не пей всю-то…

— За неженатых! — Крикнул, к удивлению гостей, жених и опрокинул в рот рюмку.

— Браво! Браво!

— Вот это сурприз…

— По-нашенски! Соймем!..

— Кланюшка, отпей малость и ты, — покосившись на зятя, сказала забеспокоившаяся Купоросиха.— Теперь уж и ты не барышня…

4 Роман-газета Ml 8

И вдруг у порога, в гуще столпившихся баб, чей-то мужской голос обронил:

— А невеста-то, ребя, с начинкой!

Хотя сказано было негромко и не для гостей, все услышали эти слова.

Грубо и жестко Игорь стиснул вновь полную и потную Кланькину руку. Он-то знал, кто сказал это!

— Плохо тебе? — испуганно спросила Кланя, увидев, как побледнел Игорь.

Но он ничего не ответил, отстранил ее руку и выбрался из-за стола. Пошатываясь, шагнул к порогу. Бабы услужливо расступились.

Игорь неторопливо вышел в сени, глаза его блуждали, отыскивая в толпе обидчика. Ага, вот он, Васька Вирус, хлебопунктовский кладовщик!

Игорь с ненавистью взглянул в его наглое лицо с пухлыми губами и выдохнул:

— А ну, проваливай!

— Сам ты проваливай, — усмехнулся тот. взглядом ища поддержки у приятелей.

— Са-а-м? — с удивлением и ненавистью протянул Игорь.

Он схватил Ваську за грудь и, вытащив на крыльцо, толкнул его так, что тот, растопырив руки, загремел вниз по ступенькам.

13