Солнечный змей

— А кто метсайнены? Тоже злые колдуны? — еле слышно спросила она. Зелёных одежд в зале было немного, и их обладатели старались смотреть в сторону от сайтонов — как и те лишний раз не встречались взглядом с метсайненами.

— Нет, они мирные. Вроде наших Друзей Трав, — прошептал Хагван. — У них есть свои воины — Ярраканса… говорят, у них заживает любая рана. Ярраканса — в медвежьих шлемах, видишь их?

Речница кивнула. Воин Ярраканса, до того стоявший рядом с князем, подошёл теперь к Яцеку и протянул ему большой плоский хлеб. В руках Речника был ирхек — не отрезанный ломоть, а целый пирог, и Яцек отдал его стражнику, а тот передал правителю Ледны. Риккин разломал ирхек надвое и протянул куски воинам Ярраканса и Хармаканса. Те в полном молчании разделили пирог между всеми, кто сидел на скамьях, и вернулись к повелителю, чтобы отдать ему последний ломтик.

Яцек разломил свой хлеб на три части и молча протянул две из них Кессе и Хагвану. Речница покосилась на кошку — можно ли дать ей это угощение? Речник едва заметно кивнул и улыбнулся краем рта. Кесса поднесла кусочек необычно мягкого пирога к носу Койи. Хлебец блестел от жира и источал слабый запах семян Вялки, в нём было немало покрошенной рыбы и даже мясных волокон. Не без сожаления Речница отщипнула ещё кусок для Койи, прежде чем запихнуть остальное в рот.

— А вот… — начал было Хагван, но под суровым взглядом Яцека зажал себе рот руками. Последние из гостей отряхнули колени от крошек. Речника о чём-то спросили сразу с двух сторон. Опустившись на скамью — Кессе показалось, что он очень доволен — Яцек ответил и спросил сам. Непонятная речь лилась со всех сторон, и Речница, сгорая от любопытства, старалась не слишком вертеть головой. Она — Чёрная Речница, и ей надлежало воплощать силу Реки… по возможности, молча.

Кессе показалось, что прошла целая вечность, но на деле миновал всего один Акен — и князь Сецех поднялся с престола и протянул руку к Речнику, парой слов заставив всех замолчать и встать с лавок. Кривийские чародеи расходились, негромко переговариваясь, и одетые в чёрное сторонились тех, кто был в зелёном. Кесса задумчиво смотрела на них. «Кажется мне, что сайтоны и метсайнены не очень-то ладят…»

— Всё хорошо прошло, — отрывисто сказал Яцек, вставая со скамьи. — Уже поздно. В доме Сецеха для нас приготовили покои.

— А еду? — жалобно спросил Хагван. Речник покачал головой.

— Голодным не останешься. Кесса, как твоя нога? Если надо, держись за меня.

— Уже не больно, — Чёрная Речница взяла на руки кошку и оглянулась. Зал опустел, только служители стояли у выхода и дожидались последних гостей.

— Речник Яцек, о чём вы договорились? — тихо спросила Кесса, пока их извилистым путём вели к гостевым покоям. — Что сказали Альвиг и Сецех?

— Князь уже помог нам, приняв нас всех в своём доме, и более он тут ни при чём, — негромко ответил посланец Реки, забирая у Хагвана Верительную Грамоту. — Но хорошо и то, что при нём метсайнены и сайтоны говорят о деле, а не о старых распрях. Я беседовал с магами разных домов, с Ящерниками и хозяевами вирок. И ещё день или два мне придётся говорить с ними, а вам — сидеть рядом со мной и ничего не понимать. Но пока всё идёт хорошо…

…Необычайно ранняя и тёплая весна пришла и в Ледну, но от Льдянки тянуло холодом — и жители не спешили снять зимние завесы. Тяжёлое полотно, сплетённое из коры, заслоняло дверной проём, толстые моховые занавеси спускались на ставни, погружая комнату во мрак. Церит-светильник стоял посреди стола и сиял, как самый яркий факел, но Кессе, привыкшей за зиму к ярким кристаллам в пещере Фрисса, он казался маленьким и тусклым. Углы небольшой комнаты, постели вдоль стен, под ворохами раульих шкур, тонули во мгле. Речница помешивала огромной деревянной ложкой густое варево в миске. Оно похоже было на растопленный олданский студень — вязкое горячее месиво из жира и размятой солёной рыбы. Листья Вялки тонкими волокнами плавали в нём — и больше ничего из пряностей там не было, и Кесса думала, не плеснуть ли в миску цакунвы из домашней фляжки. Зато соли в вареве было с избытком, и пришельцы с Реки то и дело передавали друг другу ковш с ягодным отваром — запить солёную снедь. Койя сидела на коленях у Речницы и сосредоточенно жевала кусок местного пирога. Он сочился жиром, и Кесса думала, что сегон голодным не останется.

— Мы, похоже, не ко двору, — вздохнул Хагван, в очередной раз отхлебнув из ковша. — Где это видано, чтобы посланникам Великой Реки пожалели кувшинчик берки?! Речник Яцек, я думаю, мы напрасно оставили дома кислуху!

— Ты трезвым-то не можешь посидеть тихо, — недовольно покосился на него Речник. — А после берки пойдёшь буянить. И по местному обычаю тебя выпорют на площади.

— Каримас великий… — охнул служитель и прижал ладонь ко рту. — Всё, молчу.