Солнечный змей

— Погоди, — Речник придержал мага за плечо. — Мне не нравится твоя затея, Нецис, и сильно не нравится. Ты что, собрался поднимать мертвяков на этой башне? Тебе мало того, что на нас каждая крыса таращится, как на гниющих заживо?! Не лезь к мёртвым, Вайнег тебя побери, потерпи хотя бы до развалин! Тут стражников, небось, по десятку на каждой ветке…

— Та-а! Тише, тише, Фрисс, — Некромант осторожно разжал пальцы Речника и высвободил плечо, тут же с опаской отодвигаясь подальше. — Сдержаться будет очень трудно, и всё же можешь не опасаться. Я найду там всего одно тело и отдам тем, кто его ищет. Едва ли это займёт много времени… и едва ли самая бдительная норская стража полезет на башню Утакасо прежде, чем там поднимется орда скелетов. Запах… его не только ты чуешь, Фрисс. В таких местах вольно дышится только Войксам.

Речник мигнул.

— Кошки, — тихо сказал он и кивнул сам себе. — Мёртвая красная кошка… Ты собрался искать её на башне? Бездна… Нецис, ради всех богов, никого там не оживляй! По местным законам, я подозреваю, тебя даже судить не будут — пристрелят, где увидят…

…Вечерний дождь пролился и здесь, в папоротниковых дебрях среди стройных стволов Джити, тянущихся к небу и под самыми облаками раскинувших плоские кроны — и там, где в ветвях был широкий просвет, над чёрной спиральной башней, солнце призвало влагу обратно в небесные озёра — и жаркие испарения окутали лес, неся с собой страшную вонь. Фрисс ждал у дороги, прижимая к лицу измятый лист Арлакса, и радовался, что ничего не ел с самого утра. Алсаг лежал на спине Двухвостки, зажимая нос двумя лапами и дёргая ушами на каждый вопль Войкса. Одна лишь Флона невозмутимо жевала всё, что оказывалось перед её носом и не было снабжено шипами длиной с локоть. Речник смотрел на неё и вздыхал.

Никто, кроме Войксов, стервятников и мелких лесных зверьков, охочих до падали, не подавал здесь голоса — даже горластые пёстрые птицы примолкли и попрятались в кронах Джити. Взглянув под ноги на тихий шорох, Фрисс увидел копошащихся жуков, а внизу, под их лапами, погружённый в землю обломок почерневшей кости. Их много было тут, под папоротниками, в чёрной болотной земле, пересохшей от долгой засухи, но готовой от пары капель дождя превратиться в вязкую жижу. Кости, разгрызенные падальщиками и изглоданные жуками-костеедами, ещё желтели среди листьев. Подвижные бугрящиеся лепёшки ползали по ним, пузырясь и поблескивая, изредка выпускали тонкие усики и ощупывали землю в поисках еды посвежее. Речник наклонился над лапами Флоны — что, если эта ползучая дрянь и от живого мяса не откажется?..

Ещё один падальщик сердито взвизгнул и зашипел, срываясь на хрип. Фрисс вздрогнул и вгляделся в заросли — сквозь ветви силуэт башни ещё виден был, но отдельные существа, ползающие по нему, — нет. «Тут до Вайнеговой Бездны этих тварей,» — нахмурился Речник. «Для той огненной жижи нужен яд Войкса… если бы мне приспичило его добывать, я бы тут и поселился — вот уж чего тут с избытком… Река моя Праматерь!»

Он зажмурился, помотал головой и сунул руку в дорожную суму. Скафандр, кое-как заклеенный в месте пореза, был на месте. Ненадолго задумавшись, Речник прикрепил к маске дополнительный фильтр — он, хоть Фрисс и упал на него, когда удирал от бабочек в Риалтемгеле, выглядел почти целым… Алсаг следил за ним круглыми глазами из-под лапы, закрывающей нос. Флона, почуяв запах дезактивирующих растворов — сарматский скафандр пропах ими намертво — встревоженно фыркнула и выпустила из пасти лист папоротника.

— Сидите здесь тихо, — прошептал Речник, погладив Двухвостку по макушке и дотронувшись до лапы Алсага. — Если Нецис вернётся первым, подождите меня. Надо кое-что проверить…

— Фррисс, ты куда?! — подал голос кот, но Речник уже пробирался среди торчащих отовсюду корней, ломая хрупкие папоротники. Ещё несколько мгновений — и чёрная башня нависла над ним.

Кости захрустели под ногами ещё до того, как расступились деревья, и вскоре Фрисс перестал замечать их — они валялись здесь повсюду, сплошным желтовато-чёрным ковром устилая поляну вокруг башни. Иногда очередной обгрызенный обломок падал сверху, с края базальтовой чаши — одной из восьми нанизанных на толстенный каменный стержень. Края чаш выгибались, лестницы, прорезанные в склонах, соединяли их в гигантскую спираль. Кости копились на их дне, время от времени пересыпаясь через край или срываясь вниз грохочущей лавиной. Смрадный воздух колыхался тяжело, накрывая Речника тёплыми удушливыми волнами — не будь у него скафандра, дышать тут он не смог бы.