Солнечный ветер

— Приказ по флоту. Экипажи всех потерявших ход кораблей перераспределить по уцелевшим, включая трофейные. Также перенести туда тела погибших. Все суда, не способные идти полным ходом, приготовить к подрыву. По выполнении флоту уходить на полной скорости к порту Коргес… берг.

В конце тирады у командующей перехватило дыхание и последним словом она будто подавилась.

— К чему такая спешка? — спросил коммандер Рейкос, как старший из уцелевших офицеров принявший на себя обязанности помощника адмирала. — Если задержаться хотя бы на сутки, мы сможем привести в порядок корабли, восстановить двигатели у части лишившихся хода, разобраться с погибшими и раненными…

Каррисо перевела дух и ответила:

— Шесть линкоров северян сбежали. Как показало само это сражение, разведка понятия не имеет о силах врага в данном регионе. Если поблизости окажется хотя бы пара свежих, не участвовавших в бою линкоров… Да даже… даже если вернётся эта шестёрка калек… Мы уже не вытянем… — Каррисо не смогла закончить фразу и снова закрыла глаза.

— Я понял, мой адмирал, — не стал спорить коммандер. — Всё будет исполнено в точности. Ещё указания?

— Перекличку уцелевших и опознание погибших будете проводить после того, как флот выдвинется. Не теряйте времени. А то если после столь… после зубами вырванной победы нас всех перебьют… выйдет очень глупо. Даже в учебники истории стыдно так попадать… — адмирал шагнула назад и впервые с тех пор, как попала в рубку, села. Пожалуй, она села бы и прямо на пол, но бдительный Реймонд успел деликатно подкорректировать движение командующей так, что она опустилась в ближайшее кресло. — Оставляю командование флотом в течение ближайших суток на вас, коммандер. И можете позвать доктора, пусть вколет мне, чего он там хотел так настойчиво…

Рейкос кивнул и принялся диктовать вестовому адмиральский приказ в более развёрнутой форме, с конкретными указаниями каждому кораблю. Вошёл судовой врач с полевым чемоданчиком, уставший и недовольный — ввести адмиралу успокоительно-обезболивающий состав он собирался ещё до штурма рубки, минут сорок назад. Однако Каррисо наотрез отказалась «туманить мозги», пока битва не закончится. На взгляд фок Аркенау, боль от ран должна мешать думать куда сильнее, чем любые медикаменты, но командующей виднее.

Доктор принялся раскладывать свой чемоданчик прямо на полу, у ног адмирала, ничуть не смущаясь валяющегося в паре шагов трупа с раскроенной ударом сабли головой. Пока он звякал ампулами, Каррисо поманила пальцем Реймонда — причём левой, раненной рукой. Правда, пошевелила она при этом только кистью.

— Да, мой адмирал? — наклонился к ней адъютант.

— Я сейчас… вас покину на сутки или двое… — адмирал кивнула на заполняющего шприц врача. — Вы, будьте добры, проследите, чтобы не дольше. С этих заботливых господ станется продержать меня в сладкой дрёме до самого выздоровления… — Эльда растянула губы, но назвать это улыбкой лейтенант не решался бы.

— Будет сделано, мой адмирал, — кивнул лейтенант.

— Я бы попросила своего адъютанта, — продолжала Каррисо, словно извиняясь. — Но он остался… там. — Для Реймонда адмиралу не нужно было уточнять. «Там» — это на боевом мостике… — Побудете при мне на поручениях, хотя бы пока ваш капитан не отыщется?

— Конечно. Сколько понадобится.

Каррисо промолчала. Доктор закончил со шприцем, стащил с правой руки адмирала перчатку, закатал рукав и начал медленно вводить раствор. Эльда опустила веки и, кажется, отключилась без помощи успокоительного.

Реймонд стоял за спинкой кресла, таращился сверху вниз на макушку доктора и пытался понять, почему он ничего не чувствует. Была победа — удивительная, невозможная, потрясающая. Ей нужно было радоваться. Было внимание и доверие, оказанные адмиралом. Молодому офицеру — настоящий повод для праздника. Впереди ждали, не могли не ждать, награды и поздравления. А лейтенант фок Аркенау не испытывал ничего, кроме зудящей пустоты на душе и давящей на плечи усталости…

Глава 2

…В кабинете было темно, прохладно и тихо — лишь скрипичные аккорды доносились сюда с первого этажа, где и не думал подходить к концу торжественный приём. Слабый свет, льющийся в высокие окна, позволял разглядеть большой письменный стол, спинку хозяйского кресла за ним, гостевое — напротив, ещё несколько кресел у стен, да пару шкафов. Лейтенант фок Аркенау отлепился от двери, которую подпирал спиной, перевёл дух и вдруг почувствовал удивительную лёгкость в груди. Словно разжалась призрачная рука, сдавливавшая его сердце. Впервые за десять дней он очутился в спокойном месте, наедине с самим собой. Десять дней, минувшие после сражения, для молодого офицера прошли как в лихорадке… Хоть он и вышел из боя невредимым, в голове у него всё это время клубился туман, а в груди щемило. И вот, только сейчас начало отпускать.