Солнечный удар

Заметив этот неожиданный перепад в её настроении, Андрей тут же предположил, что он вызван воспоминанием о ссоре и, возможно, разрыве с её парнем, свидетелем которого он был. «Значит, она всё ещё любит его, – немедленно последовало следующее предположение, логично, на его взгляд, вытекавшее из предыдущего. – Она тоскует по нему. Она хотела бы снова быть вместе с ним… Это плохо!» – констатировал он, оценивая воображаемую им ситуацию с точки зрения своих интересов и того, как, опять-таки в его воображении, должны были развиваться их собственные отношения. Которых пока что и не было вовсе, которые лишь смутно, но настойчиво рисовала ему его взбудораженная, разгулявшаяся фантазия, но которые обязательно, непременно, вне всякого сомнения обязаны были возникнуть. Ведь не зря же случай – да нет, не случай, сама судьба! – нежданно-негаданно свела их здесь, на этом берегу, столкнула их лицом к лицу, практически бросила их в объятия друг друга, как, несколько опережая события и направляя их в желательную для себя сторону, закончил он свои рассуждения, вихрем промчавшиеся в его голове и убедившие его в том, что ему нужно не стоять разинув рот, не сомневаться и не предаваться пустопорожним, лишь расслаблявшим его раздумьям, а начать наконец действовать и сделать всё возможное и невозможное, чтобы его мечты стали реальностью.

Вновь проглотив опять появившийся в горле ком, он шагнул вперёд, поближе к ней, и, стараясь придать своему немного севшему, хрипловатому голосу больше твёрдости и выразительности, произнёс, впервые обращаясь к ней по имени:

– Оля, я хотел поговорить с тобой… Познакомиться с тобой, узнать тебя получше…

Она глянула на него с лёгким удивлением.

– Ты знаешь моё имя? Откуда?

Он повёл плечом и чуть осклабился.

– Узнать не так уж сложно… при желании.

Её взгляд сосредоточился и заострился.

– А у тебя было желание?

– Ещё какое! – после небольшой паузы, глядя на неё в упор, открыто и просто вымолвил он.

Она не ответила. Лишь качнула головой, чуть поёжилась, как от холода, и, пристально поглядев на него ещё несколько секунд, отвела глаза, процедив сквозь зубы неопределённое:

– Ну-ну…

Разговор прервался. И он, и она замялись, не зная, что сказать, не умея найти верный тон, немного сбитые с толку накрывшей их волной неясных, незнакомых, не укладывавшихся в привычные рамки ощущений. Андрей понимал, что нет причины тянуть, что пришло время для серьёзного разговора, к которому он готовился все минувшие дни, невольно репетируя его про себя и по многу раз повторяя то, что он собирался высказать ей при встрече. И вот встреча состоялась, причём гораздо раньше, чем он предполагал, без всяких усилий с его стороны, в тихом, укромном месте, где он мог объясниться с ней совершенно спокойно, в интимной обстановке, не опасаясь, что кто-то помешает ему, побеспокоит, не даст выразить свою мысль так, как он желал бы. Обстоятельства благоприятствовали ему, всё было в его руках и зависело только от него самого. А он между тем всё чего-то ждал, мялся, томился, вздыхал, озабочено озирался кругом и с некоторой завистью поглядывал на своего напарника, который, как верно отметила Оля, оказался гораздо проворнее его и за предельно короткое время сумел наладить со своими новыми знакомыми довольно плотный контакт.

Димон разговорил наконец безмолвных до тех пор, вероятно стеснявшихся его поначалу Олиных подружек. Они, хотя и скупо, стали отвечать на его замечания и вопросы, смеяться его далеко не всегда остроумным шуткам, строить ему глазки, невольно или нет поддразнивая и распаляя его. А он, всё более входя в раж, чувствуя прилив необычайного энтузиазма, которого давно уже не ощущал, тарахтел без умолку, в буквальном смысле слова трепал языком, выбалтывая первое, что приходило ему на ум, и неся порой совершенную околесицу, в которой не было ни толка, ни проблеска мысли. Но девушек, по-видимому, это нисколько не смущало, их, похоже, всё устраивало, им, судя по всему, нравился их общительный, неугомонный собеседник, отличавшийся, помимо весёлого нрава, приятной, даже несколько смазливой наружностью и весьма солидной мускулатурой, что, по всей видимости, было в глазах девочек несомненным преимуществом и большим плюсом. А Димону только этого и нужно было. Он непроизвольно напрягал мускулы, от чего они, как водится, выглядели ещё внушительнее, ещё сильнее раздувал ноздри, будто в предвкушении чего-то необыкновенно приятного и возбуждающего, сверкал глазами и, как и прежде, беспрерывно переводил их с одной красотки на другую, не в силах определить, кто из них симпатичнее и на какой следует сконцентрировать основные усилия.

Неизвестно, сколько бы ещё простоял Андрей в сомнениях и нерешительности, обдумывая план своих дальнейших действий, но так ничего и не предпринимая, если бы Оля, вероятно разочарованная и утомлённая его бездействием, не взяла инициативу на себя и, обернувшись к нему, не спросила напрямик, пронзая его острым, блиставшим каким-то нездешним светом взглядом:

– Я что же, нравлюсь тебе?