Солнечный день, пасмурный вечер

– О, нет. Не представляю, что могло бы заставить меня встать раньше девяти утра… кроме трудовой дисциплины.

– А рассвет над морем?

– Я люблю только закаты… В любой точке горизонта.

– Вы только поэтому не поехали с мужем в горы?

– Не только. Я не люблю гор.

– А море?

– Море я предпочитаю всему на свете.

– И карнавалу?

– В первую очередь. Карнавалы и цирк я даже в детстве не любила.

– Тогда, может быть, пойдём на море?

– С удовольствием.

– На городской пляж или на дикий?

– Я не знаю пока диких пляжей, мы здесь впервые.

– Это не близко.

– Я хороший ходок и никуда спешу.

***

Мы шли почти молча – трудно было разговаривать, пробираясь по узким скалистым тропам – и минут через тридцать вышли к небольшой лагуне: крутые серые берега, жёлтый песок и множество кустов, торчащих из расселин.

– Осколок рая. Возможно, один из последних. – Сказал мой спутник.

– Очень похоже, – сказала я.

Я попросила его дать мне возможность переодеться в купальник.

Он сказал, что в раю не носят купальников, и вообще, море и солнце нужно принимать в обнажённом виде.

– Я ещё не настолько свободна, – сказала я и добавила: – Увы.

– Ваше увы вселяет оптимизм. – Он посмотрел на меня и впервые открыто улыбнулся.

– Моя дочь сказала бы то же самое.

– Ваша дочь воспитывает вас в духе отказа от условностей и прочей чепухи, мешающей жить здесь и сейчас?

– Откуда вы?..

Моё лицо, вероятно, отразило неподдельное удивление.

Он засмеялся.

– У меня есть сын. Ему двадцать два.

Я тоже засмеялась:

– Моей двадцать пять.

Было легко и хорошо. Его взгляд, смягчённый улыбкой, стал понятней.

Мы долго плавали, потом лежали на солнце. Мы почти не разговаривали. И в этом тоже не было ни неловкости, ни напряжения.

Когда мы вернулись в город, уже стемнело.

– Вы ужинаете в столовой? – Спросил мой спутник.

– Через раз, – сказала я.

– И что у вас сегодня?

– Сегодня хочется чего-то более интересного, чем столовка.

– Вы не будете против моей компании?

– Было бы смешно разойтись по разным ресторанам, проведя вместе целый день.

– Тогда, может быть, следует познакомиться?

Мы рассмеялись. Почему-то до сих пор ни одному из нас не пришло в голову представиться друг другу.

Он протянул мне руку.

– Сурен.

– Наташа.

Его рукопожатие было приятным… не знаю, как объяснить… но то, как человек пожимает тебе руку, говорит о многом. По крайней мере, мне.

О чём говорило это рукопожатие? О прямоте характера и цельности натуры, что, впрочем, неотделимо одно от другого, по-моему. Ещё?.. О деликатности. О нежности…

Ну, тут я, пожалуй, уже фантазирую.

Мы запивали французскую кухню – я, правда, не уверена в этом, поскольку во французской кухне не очень-то разбираюсь – красным, французским же, вином. Вино было молодое и лёгкое, настоящее. В винах меня научил разбираться мой муж.

– Вы не против, если я закурю? – Спросил Сурен.

– Я думала, вы не курите, – сказала я.

– Я бросил, но не разучился, – улыбнулся он. – А вы курите?

– Я не курю, но умею.

Сурен протянул мне пачку сигарет.

– Можно я закажу свои?

Он подозвал официанта, и я назвала марку моих любимых дамских сигарет.

Место было не очень удобным в смысле обзора окрестностей, и мне волей-неволей приходилось смотреть на Сурена. Он, словно понимая это, не отводил своего взгляда от меня. Может, то была его уловка?..

Но смущения я не испытывала – мы улыбались друг другу, как люди, которым просто хорошо и абсолютно нечего скрывать, в том числе и это.

У него была приятная улыбка и открытый взгляд.

Исчерпав возможности организма насыщаться, мы вышли из ресторана и, не сговариваясь, спустились к набережной. В открытом море светились огни прогулочных катеров.

– Вы не устали? – Спросил Сурен.

– Не успела задать себе этот вопрос, – сказала я.

– Задайте. – Я услышала улыбку в его голосе.

– М-м-м… Кажется, нет.

– Не хотите прокатиться по морю?

– Это приглашение?

– Да.

– Принимаю.

Мы выбрали сорокаминутный маршрут вдоль побережья.

Играла музыка. Море было спокойным, и даже вдали от берега воздух казался безнадёжно раскалённым дневной жарой. Только движение нашего катера создавало иллюзию лёгкого ветерка.

В городе всюду шло веселье. То тут, то там вспыхивали фейерверки. А в полночь огненное представление переместилось на центральную набережную, и в течение десяти минут море переливалось всеми цветами радуги.

От пирса было рукой подать до места нашего обитания, и мы – снова не сговариваясь – направились туда.

Я наконец-то ощутила усталость и подумала, что за всю проведённую здесь неделю у меня ещё не было такого длинного дня. И ещё: за всю мою сознательную жизнь у меня не было такого романа. Собственно, у меня и был-то всего один роман – с моим мужем. Но он был очень коротким и быстро закончился замужеством и рождением Ленки. А замужество – это уже не роман…

Стоп. Как раз обратное утверждает моя дочь: брак – если он заключён в любви и осознанности – это самый увлекательный роман.

* * *