Солнечное перо

– Обещаю. – Антия нашла в себе силы улыбнуться и повторила: – Я знаю, кто там.

В личной каюте нашлась запасная одежда. Антия с удовольствием избавилась от церемониального платья – сейчас оно напоминало ей саван. Переодевшись в светло-серую рубашку, темные куртку и штаны, Антия выскользнула из каюты, и офицеры охраны повели ее к выходу. Маленькие лампы едва развеивали сумрак, и Антии казалось, что она движется через подземелье или внутренности огромной рыбы.

Дядя Бриннен летел в одном из дирижаблей, он спасся, и Антии доложили об этом почти сразу же. Она кивнула, просто отметив информацию, но поняла и приняла ее только сейчас, когда шла и вспоминала, как старый инвалид спасал ее много лет назад, уводя сквозь подземелья королевского дворца от тех, кто убивал ее родителей и брата.

Ей стало легче. Сейчас она словно возвращалась к себе – не к королеве Таллерии, а к Антии, которая однажды спустилась в подземелья пирамиды Ауйле, прошла дорогами Ашх-Анорна и вернулась домой.

Открылась дверь, и на мгновение Антия задохнулась – настолько отвратителен был воздух снаружи. В голове зашумело, но Антия шагнула вперед и, схватившись за перила, развернулась и поставила ногу на первую ступеньку веревочной лестницы. Дирижабль опустился так низко, как только мог, – нить лестницы убегала в ночь. Порыв ветра вдруг прогнал запах гари и крови и принес с собой легкий травяной. Антия поняла, что сейчас они в Заполье, среди его цветущих лугов.

Лестница качнулась, и Антия продолжила спуск. Зарево, которое разливалось справа от нее, пульсировало, то разгораясь так ярко, что Антия видела каждую нить в толстых веревках, то угасая – тогда она начинала чувствовать себя слепой, и в ней против воли поднималась волна паники. Но наконец сияние сделалось спокойным и ровным, и, когда ноги уткнулись в траву, Антия наконец-то смогла выдохнуть.

«Верн, – подумала она. – Верн».

Она обернулась. Зарево поднималось до небес, и трава казалась белой. Верн лежал на спине, раскинув руки и погрузив пальцы в почву. Антии вдруг почудилось, что он дрожит и рассыпается на пестрые клочки, но потом они стекаются, прилипают друг к другу, и Верн вновь впивается в землю. Повязка была снята, оба глаза, наполненные жидким золотом, слепо смотрели в небо. Верн что-то бормотал, его лицо было искажено нестерпимой болью и безумием, но, когда Антия сделала несколько шагов вперед, он улыбнулся и проговорил:

– Ты здесь… я видел твой дирижабль.

Антия нырнула в зарево, и ее сразу же будто отрезало от мира. Ушла вонь сгоревших городов, отпрянул страх и горе потерь – рядом с Верном было очень тихо. Он дрожал, словно через него пропускали электричество, но Антия почему-то знала: с миром все будет в порядке. Пока будет.

– Верн, что случилось? – спросила она. – Что нам делать?

– Кит пришел в движение, – ответил Верн, и на его губах выступил и лопнул пузырь крови. – Я его держу, но надолго меня не хватит. Неделя, не больше. Он испуган до смерти. Он пытается уплыть от своего страха…

Хотя Антия ожидала услышать что-то в этом роде, ее все равно окатило ледяной волной. Неделя. У их мира всего неделя – они успеют сделать вдох, и весь кошмар начнется заново.

Она смогла взять себя в руки. Сдержала слезы, сжала зубы.

Найти способ спастись. Он должен быть.

– Верн, что я должна делать?

Глаза Верна снова залило расплавленным золотом, и Антия услышала полухрип-полуклекот:

– Что-то случилось в Ашх-Анорне. Исправишь все там, и мы спасемся здесь. Миры…

Верн закашлялся, кровь выплеснулась из его рта, потекла по лицу и шее. Антия сдернула жилет, свернула, подложила ему под голову – Верну удалось слабо улыбнуться. Он держал их мир, оттаскивал от пропасти – это было страшное, призрачное ощущение.

– Миры связаны, – выдохнул Верн. – Если погибнет Ашх-Анорн, то и от нас ничего не останется. Спускайся вниз, Антия. Найди моего брата. Я не знаю, что там произошло, но… Он жив. И он тебе поможет.

Он снова содрогнулся всем телом, рассыпаясь разноцветными брызгами. Вскрикнув, Антия шарахнулась в сторону. Пятна света слились в знакомый силуэт, и две руки вновь погрузились в землю – одна живая, вторая механическая.

Антия поднялась и побрела в сторону дирижабля. Все качалось и плыло перед глазами, но мир стоял на месте.

Мир был неподвижен. Пока еще был.

Столица была полностью разрушена.

Мобиль Антии с трудом пробирался по бывшему Морскому проспекту. Развалины зданий, люди, похожие на тени, которые пытались отыскать своих близких, уцелевшие полицейские, пытавшиеся хоть как-то регулировать движение и наводить порядок – Антия смотрела, и ей казалось, что она видит долгий тягостный сон. Здание Первого королевского банка уцелело, в нем даже стекла не вылетели – зато от почты напротив осталась лишь статуя Вестника, который поднимал к небу то, что осталось от его руки. Когда-то в ней было письмо. Город наполняло сладковатым запахом – под развалинами было слишком много мертвецов, отчего Антию наполнял даже не страх, а липкая тоска.