– Как это? – испуганно спросил он. – Почему это?
– Тихо-тихо, – объяснила Анна. – Даже и не знаю, почему. Оленька, может, ты на меня обиделась?
– Чижик, что ты такое говоришь? – возмутилась Ольга. – Как это я на тебя могу обидеться? Сама подумай!
– Да вот я думаю, думаю, думаю… – Анна пошлепала по каше ложкой. – Хорошо бы ты колбаски мне дала. Лучше даже с ветчинкой. Или сосиску. Две штуки.
– Обжора, – сказала Ольга. – Хищница. Ладно, дам я тебе ветчинки. Тебе как предпочтительнее – два маленьких кусочка или один большой?
– Да! – с готовностью сказала Анна.
– Я спросила – или, – строго поправила Ольга.
Они шептались и хихикали, как всегда, и Игорь веселился бы, как всегда, слушая этот диалог, если бы не думал все время, действительно ли Ольга плакала ночью, и если да, то почему. Она выглядела такой безмятежной сегодня… впрочем, всегда. Она не была похожа на женщину, которая тихо-тихо плачет по ночам. Она вообще не была похожа на женщину, которая умеет плакать.
И вообще она не была похожа на живую женщину, чего уж там. Она была похожа на статую, высеченную изо льда. Такая красивая статуя, очень, очень, очень красивая… Ошеломляюще красивая. И эти волосы, сверкающие, как снег под луной. И эти невероятные глаза, точно такого же цвета, как вода в проруби, и так же в их глубине что-то холодно мерцает, вздрагивает и плещется. И белки глаз синеватые, как утренний снег. И даже ее смуглая кожа и очень яркие, почти вишневые губы не смягчали впечатления ледяной холодности. И вообще она не может быть настоящей. Таких женщин просто не бывает.
Даже Саша-маленький это, кажется, понял. Уж он-то вокруг нее мелким бесом… Прямо извертелся на пупе. А она хоть бы что. И ведь не то чтобы ей Саша-маленький не нравился. Нравился ей Саша-маленький, она сама как-то сказала, что таких красивых сроду не видела. И портрет его нарисовала. И даже Анну доверяет ему на шее катать. И даже улыбается иногда на его треп. Бедный Саша. Игорь видел, какое разрушительное действие производит на Сашу-маленького Ольгина улыбка. Позавчера были здесь трое заказчиков, как всегда, с дамами, и девки-то одна другой лучше… И тут Анна Игоревна зачем-то притопала в столовую. Все, конечно, у-тю-тю, масенькая-холосенькая, а Анна остановилась посреди комнаты, надела очки, внимательно оглядела всех женщин и тихонько позвала:
– Оленька!
И через пару секунд в дверях возникла Ольга в своих белых штанах и белой мужской рубахе с закатанными до локтей рукавами. И без черных очков. Наверное, у каждого из гостей сердце остановилось. Наверное, люди так выглядят под общим наркозом, если не считать выпученных глаз.
– Чижик, ты зачем сюда? Тебе сюда совершенно незачем, – сказала Ольга, глядя на Анну и будто не замечая никого больше. – Иди ко мне, Чижик. Мне твоя помощь срочно нужна.
И все оцепенело смотрели на неподвижно стоящую в дверях Ольгу, пока Анна неспешно топала к ней, на ходу разглядывая гостевых теток. Интересно, подумал Игорь в тот момент, почему это у Анны такое злорадное выражение лица? Ой, интересно…
Саша-маленький взял бутылку водки и на кошачьих лапах обошел стол, наливая каждому по полному фужеру, не спрашивая, нужно или нет. Ольга скользнула холодным взглядом по этой бутылке в его руках, и Саша в полной тишине объяснил ей с одной из самых очаровательных своих улыбок:
– Противошоковая терапия… Они же в первый раз тебя видят. Как бы с кем чего не случилось. Я хозяину не наливал.
Ольга бегло улыбнулась краешком губ, и никто бы в мире не посчитал такую улыбку благодарностью за комплимент. И Саша завял прямо на глазах.
– Кто это? – с трудом сказал самый старый из гостей и машинально уцепился за фужер с водкой. – Откуда это?..
Но Ольга уже подхватила Анну в охапку, повернулась и, ни на кого не обращая внимания, исчезла.
– Няня Анны Игоревны, – грустно сказал Саша-маленький.
– Как она странно одета, – обиженно сказала самая нарядная и красивая из гостевых дам. Лицо у нее было горестное.
Все молча оглянулись на нее, потянулись к своим фужерам с водкой, уткнулись в тарелки… Игорь перехватил взгляд Саши-маленького, которым он смотрел на гостей и их дам, и понимающе усмехнулся. Саша-маленький был человеком широких взглядов. Раньше он бы вовсю охмурял этих гостевых дам, причем – совершенно искренне восхищаясь каждой из них. Раньше он вообще ни одной юбки не пропускал. Сейчас он смотрел на них с не менее искренней жалостью и недоумением. Ну да, все познается в сравнении. А рядом с Ольгой никто никакого сравнения не выдерживал. И это при том, что она могла кого угодно за десять метров взглядом заморозить… Нет, не женщина. Айсберг.