Солнечная ртуть

После этого неаппетитного ритуала принцессе наконец позволили приступить к нормальной еде. Пережёвывая свежий, ароматный хлеб, она сверкала миндалевидными глазками из стороны в сторону. Никто не догадывался, но каждое утро её мучила тоска. Тревога, которую мнительные люди могли бы назвать предчувствием, она же объясняла скукой и давлением стен. К обеду, впрочем, проходило.

Взгляд блуждал по скудной мебели. Её сёстрам и брату, на плечах которых не лежал груз наследования короны, отвели более пышные комнаты. Им разрешали спать на больших и мягких подушках, а по утрам ставить ноги на мягкий ковёр, а не на холодный мрамор. У Пьера даже был автоматон — игрушка, слишком современная для неё, слишком… не королевская. Геометрические выступы на сером песчанике делали стены на вид занимательными, но они больше подходили официальной зале, а не жилой комнате. В детстве, когда никто не видел, Агата выцарапывала на них имена придуманных друзей.

Служанки показали ей платье.

— Нет, не это.

Мира, до этого молча стоявшая чуть позади принцессы, нетерпеливо нахмурилась.

— Почему ещё не это?

Девочка подняла на неё невинный взгляд.

— А что, разве мать приказала надеть мне его?

— Нет, но мы старательно выбирали наряд вместе с дамами гардеробной. Это платье подходит для праздника, кроме того, оно почти не мнётся. Сегодня это особенно важно.

О да, нынче утром не придётся стоять на одном месте, как это бывает на обычных приёмах. Хотя подвижная и нетерпеливая Агата предпочла бы это, чем то, что произойдёт через час.

Девочка сверкнула жемчужными зубами. Прямые приказы её матери, королевы, приходилось исполнять. Например, выпивать каждый день порцию крови, за теми редкими исключениями, когда строгая с виду, но мягкая в душе Мира не разрешала пропустить приём-другой. В целом, Агате было безразлично, в чём выходить к толпе, которая и увидит-то всё мельком. Но предложенное платье казалось принцессе слишком детским: юбка не закрывала лодыжки. Единственное позорное пятно в её гардеробе, и именно его приволокли бестолковые служанки.

— Мне всё равно! Несите другое.

Это прозвучало слишком резко и капризно, что не идёт её годам и положению. Агата поспешила сгладить впечатление вежливой улыбкой. Уже давно она пыталась стать спокойнее, да что-то всё не получалось. Но не одно лукавство руководило принцессой: в свои тринадцать лет девочка ещё не растеряла дружелюбия, которое не всегда принимала знать, но зато ценили обычные люди. К сожалению, как бы не старалась она исправиться, результат получался обратным: с каждым днём характер наследницы престола становился более упрямым. Это заставляло её родителей и наставников применять всё более жёсткие методы воспитания, которые остужали юношеский пыл. Во всяком случае, им так казалось.

Мира вздохнула. Служанки, теребя ткань, переводили взгляд с неё на принцессу. Им было плевать с высокой колокольни, во что оденется её высочество, лишь бы поскорее закончить с работой и пойти готовиться к празднику. В небе за окном плыл украшенный флагами дирижабль.

— Какое?

— Не знаю. Любое, только не это. Ну, давайте то, серебряное…

Девушки удалились рыться в шкафах. Агате нравилось, когда люди делали то, что она говорила, и не возражали. Но, к сожалению, это распространялось только на мелкие бытовые вопросы. С раннего детства её приучали к мысли, что все вокруг обязаны подчиняться наследнице, и в то же время её саму принудили повиноваться тысяче неизвестно кем придуманных правил.

Она покончила с завтраком, и Мира взялась за гребень. Где-то в небесах внезапно громыхнуло. Девочка чуть заметно дёрнулась, а гувернантка только улыбнулась.

— Сегодня вы увидите Эрида.

— Велика радость.

— Ох, неужели принцесса предпочла бы провести весь день за геометрией и стрельбой из мушкета?

Агата посмотрела на неё как на дуру.

— Нет ничего хуже геометрии! Но стрельбу я однозначно предпочла бы выступлению перед толпой.

Женщина на это лишь пожала плечами.

— Людям ведь нравятся праздники. И им необходимо время от времени своими глазами убеждаться в силе своих покровителей. Признайтесь, всё, что вам нужно — преодолеть боязнь высоты.

Девочка промолчала. Вряд ли гувернантка догадывалась, что высота — далеко не единственный её страх. Некоторые скорые встречи сулили много неприятных воспоминаний.