Солнечная Рей (ЛП)

 Сара лежит на дороге позади автомобиля, изломанная, исковерканная и вся в крови. Её шея находится под неестественным углом — так же как её руки и ноги. Она напоминает мне сломанную куклу. Сломанную... вдребезги. 

— О Боже, — я задыхаюсь, но пытаюсь заставить свои лёгкие работать. Должно быть, она не надела свой ремень безопасности, а я и не заметила. 

 Слёзы бегут по моим щекам. 

 Я сделала это. 

 Я убила их. 

 Мельком смотрю вниз и только тогда замечаю кусок стекла, застрявший в моём животе. Кровь покрывает рубашку и ноги. Никогда раньше не видела так много крови. 

 Мой адреналин исчез, и глаза начинают закрываться. 

 Я знаю, что не достаточно сильна, чтобы пережить это. 

 Сирены завыли вдалеке, но я знаю — я надеюсь — они опоздают».

Все моё тело дрожало, пока я вновь переживало те ужасные моменты в машине.

— Я-я никогда не рассказывала маме и папе, но я очнулась в машине. И когда поняла, что произошло, попыталась проверить других. Бретт... О, Боже, — я всхлипнула, — там было столько крови, его глаза были пустыми, и я знала, что он умер. Я пыталась проверить Ханну и Сару. Сару лежала на обочине дороги. Её тело... оно было настолько искорёжено. Это было ужасно. И Ханна... она тоже умерла. Я потеряла сознание в тот момент от потери крови, — моя рука рассеянно поглаживала шрам на животе. — Они сказали, что мне повезло, но никакого везения нет, когда ты живёшь, зная, что убила своих друзей.

— Ты не убивала их, Рей, — он говорил негромко, как будто боялся, что если повысит голос до нормального уровня, то спугнёт меня.

 Я фыркнула.

— Хм, я вполне уверена, что они мертвы, а я была за рулём, так что это моя вина. Я убила их так же, как если бы перерезала им горло. Они никогда не окончат школу, институт, не выйдут замуж, у них не будет детей. Их жизни закончены, — я взмахнула руками в воздухе. — А я всё ещё живу. Это неправильно.

 Кейд встал и медленно подошёл ко мне.

 Он протянул руку и положил её мне на щеку. Я вздрогнула, готовая отстраниться, но он схватил меня за шею, удерживая на месте.

— Не смей от меня убегать, — прорычал он.

— Я монстр.

 Я попыталась скрыть своё лицо от него, но свободной рукой он поднял мой подбородок, заставляя поднять голову.

— Ты не монстр, Рейчел.

 Я проглотила ком. Рейчел. Он назвал меня Рейчел. Это первый раз, когда он называет меня полным именем.

— Такие ситуации случаются. Это было ужасно и неправильно, я не спорю, но ты не должна винить себя всю оставшуюся жизнь, — рука на затылке сжала мои длинные волосы. Его голова опустилась и теперь его лоб был прижат к моему. — Ты должна двигаться дальше и жить своей жизнью для людей, которые не могут. Твои друзья не хотели бы этого для тебя.

— Почему они не хотели бы? — возразила я.

— Если бы ты была той, кто погиб, ты бы хотела, чтобы один из них или они все чувствовали себя такими же виноватыми, как это делаешь ты? Тяготили бы себя этим ненужный грузом?

 Никто никогда не спрашивала меня об этом. Я задумалась над его словами.

— Нет, я не хотела бы этого.

— Вот видишь, не так трудно было признать это сейчас? — он улыбнулся, и бабочки напали на мой живот. Раньше я думала, что от улыбки Бретта перехватывало дыхание. Но Кейд? Его улыбка переворачивала мой мир так, что я даже не была уверена, где право.

— Спасибо, что поделилась этим со мной, Рей, — его глаза переместились на мои губы и обратно, — знаю, для тебя это было тяжело.

 Было. На самом деле, я вроде как всё ещё в оцепенении, оттого что рассказала ему — он знает, и... и не смотрит на меня по-другому.

— Было трудно, — подтвердила я, мой пульс грохотал где-то в горле.

— И Рей? — он опустил голову таким образом, что его губы задевали моё ухо. Моё дыхание прервалось, и он усмехнулся. — Это ничего не меняет.

Глава 17.

Только вечером следующего дня, когда мы сели ужинать, я наконец встретила отца Кейда.

 Он оставался загадочно скрытным.

 Сидя во главе стола, он сердито смотрел на всех нас.

 Я держала голову наклонённой, избегая его обжигающего взгляда. Его глаза были голубыми, как у Кейда, но тусклыми, будто обесцвеченными. Безрадостными. Что-то в нём напомнило мне урода, который прижимал меня к стене в клубе. Я не знала этого человека, но он мне уже не нравился.

 Одно единственное слово продолжало эхом отзываться в моей голове, когда я перевела взгляд в его направлении.

 Опасность.