Солнечная пыль

Минут через сорок Мария вошла на кухню полностью преображенная. Сияющее свежее лицо с нежным румянцем – я знаю, какие чудеса творит мейкап, – красиво уложенные в высокую прическу волосы. Я с изумлением смотрел на ее красное платье с пышной юбкой-бочонком и квадратным вырезом декольте. Талию туго затягивал черный кожаный ремешок. Я смутно помнил, что уже видел этот наряд со странной и запоминающейся формой юбки.

– Черт побери! – возмутился я, как только понял, что у бабушки было точно такое же платье. – Ты рылась в чужом гардеробе? Да как ты посмела? Кто тебя воспитывал!

– А что такого? – спросила она. – Захотелось сделать тебе приятный сюрприз. У твоей бабушки полно всевозможных туалетов, и они висят в шкафах без дела. В молодости она была модницей, как я поняла, к тому же стройной, как я. Смотри, как платье село, будто на меня сшито. А то я второй день в топике и шортах. Захотелось переодеться.

– Могла бы спросить, – сухо ответил я и разлил кофе по чашкам.

– Тебе жалко, что ли? – не унималась Мария. – Слушай, а подари мне его, а? Я обожаю винтажные вещи! И хочу это!

– Платье как платье, – нехотя ответил я. – Что уж в нем такого?

Она покрутилась на месте, кокетливо на меня поглядывая.

– Это же, судя по этикетке, Баленсиага! – восторженно заявила она. – Насколько я помню, это именно он изобрел форму юбки, как бочонок, сужающейся к коленям. Он был новатором!

– Не понимаю, о чем ты, – равнодушно ответил я.

– Ты что?! – возмутилась Мария. – Не знаешь нашего знаменитого дизайнера? Кристобаль Баленсиага, пятидесятые – время его расцвета – даже названы в истории фэшн-индустрии «эрой Баленсиаги». Два дома моды в Мадриде и Сан-Себастьяне, в клиентах известные актрисы и даже королевские особы! Твоя бабушка обладала изысканным вкусом.

Я опешил от обилия информации, мне и в голову не приходило изучать наряды Исидоры на предмет принадлежности к коллекциям модных дизайнеров. Вещи висели в гардеробной, я туда даже не заходил.

Мария, не дождавшись ответа, выбежала из кухни. Я пожал плечами и сел за стол. От голода подвело живот, и я решил не ждать эту сумасбродку и хорошенько подкрепиться сэндвичами. Девушка появилась минут через пятнадцать все в том же платье. Она несла охапку крупных розовато-палевых роз, мало того, на ее голове красовался наспех сплетенный венок из этих цветов. Я вздрогнул, неожиданно увидев вместо Марии юную блондинку с венком незабудок на золотистых волосах. Сердце заколотилось так быстро и громко, что мне показалось, его стук разносится по кухне.

– Лара, – невольно проговорил я и опустил голову.

Пришедший из памяти образ волновал, раздражал, вызывал щемящую нежность и горькую печаль.

– Вообще-то Марита! Или как ты называешь меня на русский манер: Машуня, – поправила меня девушка и пристально вгляделась в мое лицо. – Что еще за Лара?!

– Красивый букет, – сказал я. – Ваза вон там, на нижней полке.

– У тебя во дворике нашла, – сообщила она. – Оказывается, есть розарий, правда, сильно запущенный. Но поздние розы прекрасны, всегда такие крупные.

– Это сорт такой, чайные… бабушка разводила, – тихо сообщил я.

Мария налила воды в вазу и поставила цветы на стол.

– Мне идет такой образ? – спросила она, садясь напротив меня и пододвигая тарелку с сэндвичами. – Розы его дополнили…

– Да, ты очень красивая девушка, – сказал я. – Но розы с шипами, так что лучше снять.

– Заботишься? – спросила она и широко заулыбалась, тут же стянув венок.

Но начав расплетать стебли, вскрикнула и сунула палец себе в рот.

– Все же укололась? А я предупреждал! Есть пластырь…

– Ерунда! Шипы у этого сорта очень маленькие, мне и не больно! – весело ответила Мария и добавила розы к букету в вазе.

– Вообще-то венки лучше сплетать из мягких нежных цветов, к примеру, из незабудок, – сказал я и снова ощутил прилив непонятной тоски.

– Незабудки?! – переспросила Мария и расхохоталась. – Да ты с ума сошел! Нашел нежные цветочки!

– А что? Именно нежные, голубые… – ответил я, с трудом преодолевая накатывающуюся грусть.

– Да ты хоть раз видел эти растения, когда они отцветают? – продолжила она. – Стебли вытягиваются, появляются какие-то мерзкие колючки, которые цепляются за одежду, и потом их не отодрать! Я как-то прошлась по полю с отцветшими незабудками, надолго запомнила. Джинсы полдня отчистить не могла. Та еще гадость!

– А я и не знал, – ответил я, ощущая, как поднимается настроение. – И знаешь, можешь взять себе это платье… Да и вообще все, что придется тебе по вкусу.

– Но винтажные модели стоят кучу денег, – сказала она.

– И что? – ответил я. – Мне эти наряды не нужны. Я не собираюсь их продавать и уж точно не буду носить! – добавил я и рассмеялся. – Так что забирай!

Мария заулыбалась, видно было, что она довольна.

Мы молча позавтракали. Но мое настроение оставалось неровным, видение Лары не покидало. Я смотрел на пышущую жизнью Марию, на ее загорелое лицо, на каштановые пряди, на яркие карие глаза, а видел хрупкий облик голубоглазой блондинки. Он словно проступал через лицо Марии. И венок незабудок синел на золоте волос.