Солярис. Эдем

На противоположной стороне ущелья с высохшим глинистым дном высился изрезанный зигзагами трещин уходящий в тучи горный хребет, его покрывал, насколько можно было увидеть сквозь разрывы облаков, черноватый кожух растительности. В свинцовых сумерках застывшая река с блестящими гребнями неподвижных волн выглядела как огромный ледник. Долина оказалась гораздо обширнее, чем можно было предположить, глядя на нее сверху.

Постепенно краски тускнели, формы теряли четкость, словно их заливала вода. Вдали перед вездеходом темнели рыжие изломы не то стен, не то скальных склонов, их хаотичные нагромождения обволакивал мягкий свет, хотя солнце было скрыто тучами.

Ближе, по обеим сторонам расширяющегося ущелья, правильным двурядьем стояли огромные мрачные фигуры, похожие на палицы или узкие высокие баллоны. Вездеход подъехал к ним уже в темноте. Координатор включил фары. Колеса перекатывались через пласты застывшего шлака, его обломки потрескивали, как стекло, языки света облизывали стены гигантских резервуаров или баллонов, и они вспыхивали ртутным блеском. Последние следы глины исчезли, вездеход покачивался на плавных неровностях застывшей, как лава, массы, в углублениях мелкими черными лужами скопилась вода, с шумом разбрызгивающаяся под колесами. На фоне туч тонкой паутиной чернела воздушная галерея, соединявшая два сооружения, отстоящих друг от друга метров на сто. Фары вырвали из тьмы несколько поваленных набок машин с выпуклыми дырчатыми днищами, сквозь отверстия виднелись зубцы, с которых свисала какая-то истлевшая ветошь. Машины были брошены давно — металлические плиты уже разъела ржавчина.

Воздух пропитался влагой, порывы ветра приносили приторный смрад и запах гари. Координатор сбросил скорость и свернул к подножию ближайшей палицы. К ней вела гладкая, кое-где выщербленная по краям плита, огороженная с двух сторон наклонными плоскостями со сложной системой канавок. Основание сооружения рассекала черная, как смола, линия, она расширялась, росла, становилась входом. Цилиндрический свод взмывал вверх, и стена терялась в высоте, уже невозможно было охватить взглядом всю ее безмерность. Над темной пастью, ведущей в невидимую глубь, выступал складчатый и обвисший навес — казалось, строитель забыл о нем и оставил его в неоконченном, неоформленном виде.

Свет фар беспомощно терялся в зияющем провале, в обе стороны разбегались широкие, слегка углубленные желоба, они уходили вверх огромными спиральными витками. Вездеход почти остановился, потом начал очень медленно въезжать на тот желоб, который вел вправо.

Людей охватила непроницаемая тьма, только в снопах света над кромками желоба появлялись и исчезали веерообразные растянутые ряды наклонных телескопических мачт. Вдруг над головами заплясали многократно отраженные отблески и вверху замаячили хороводы беловатых призраков. Координатор зажег широкоугольный прожектор, установленный рядом с рулем, и, задрав его вверх, повернул. Поток света, постепенно слабея, скользнул, как по ступенькам, по белым прямоугольным рамам, которые, появляясь из мрака, вспыхивали костяным блеском и пропадали, ослепительно переливаясь тысячами зеркальных отражений.

— Нет, это ничего не даст, — раздался искаженный громким металлическим эхом замкнутого пространства голос Координатора. — Погодите, у нас ведь есть ракеты.

Фары разливали над вездеходом тусклое сияние. Координатор спрыгнул с сиденья, черной тенью наклонился над краем желоба, звякнул металл, он крикнул:

— Смотрите вверх! — И подскочил к машине.

Почти в тот же момент с пронзительным шипением вспыхнула магнезия, и призрачный трепещущий свет мгновенно раздвинул мрак в стороны.

Желоб пятиметровой ширины, где оказался вездеход, кончался немного выше, дугой уходя в глубину прозрачного коридора, точнее шахты — так круто она набирала высоту. Серебряной трубой она врезалась в скопление сверкающих пузырей, заполнявших, словно бесчисленные ячейки стеклянного улья, пространство под куполом свода. За концентрирующими свет прозрачными выпуклыми стенками внутри стеклянных ячеек виднелись галереи уродливых скелетов. Это были снежно-белые, почти искрящиеся, осевшие на лопатообразные нижние конечности кости с веером ребер, лучисто выходящих из овально удлиненной костяной пластины, и в каждой такой несомкнутой спереди грудной клетке находился тонкий, полунаклонный скелетик не то птицы, не то обезьяны о беззубым круглым черепом. Бесконечные шпалеры заключенных в стеклянные яйца скелетов белели, взмывая многоэтажными спиралями, все дальше и выше, пузырьки стенок усиливали и рассеивали свет, так что невозможно было отличить реальные формы от их зеркальных отражений.

Через шесть секунд пламя магнезии погасло. В последней желтоватой вспышке блеснули вздутые стеклянные пузыри, и стало темно. Люди сидели окаменев. Прошла добрая минута, прежде чем они сообразили, что фары горят по-прежнему и белые столбы света упираются в днища стеклянных сосудов.