Солдаты

Эмил пристроился позади него, доктор сквернословил при каждом вздохе, так как терпеть не мог ездить верхом. Толпа, собравшаяся на большой площади, раздвинулась при приближении Эндрю, он слышал свое имя, эхом разносившееся через площадь. Как только он проходил мимо, толпа позади него смыкалась, продвигаясь вперед к Белому дому.

На самом деле здание было ничем иным, как срубом очень большого размера, типичным для древних руссов, оконные ставни окрашены веселыми картинками, дикие причудливые орнаменты украшающие углы и круто наклоненная черепичная крыша. По настоянию Калина здание было полностью побелено, с тех пор, в конечном итоге, оно стало резиденцией президента, живущего в доме, окрашенном в белый цвет.

Он задался вопросом, «был ли там бедный Калин по-прежнему жив». Его старый друг, его первый настоящий друг в этом мире, который так сильно изменился за последний год. Это было словно какое-то помешательство, истощение, которое сломало его. Он время от времени задумывался, а не был ли Калин слишком мягок, чересчур заполнен состраданием, чтобы быть президентом. Каждая новая смерть на фронте сказывалась на нем. Едва ли был такой день, когда он бы не приходил днем в собор, посещая очередную поминальную службу по сыну своего друга, старого товарища, с которым он не раз выпивал, или просто потому, что он чувствовал, что президент должен быть там, где кто-то оплакивал жизнь, отданную за Республику.

Эндрю помнил, насколько он был потрясен последним разом, когда видел Линкольна, лицо глубоко вытравленное, глаза темные и запавшие. Когда Линкольн заметил его пустой рукав, он отвел взгляд в сторону, а затем посмотрел в его глаза, и Эндрю почувствовал, словно президент был переполнен отцовскими чувствами и молитвами, за то, чтобы Эндрю был защищен впредь от любых страданий на службе своей стране. Таким же был Калин, и даже больше, он был тем человеком, который хотел, чтобы убийства прекратились. Но в этом и заключался парадокс войны, что наступало такое время, когда для сохранения жизней, убийство обязано было продолжаться. Он осадил лошадь перед лестницей резиденции президента. Кордон солдат окружил нижние ступеньки, толпа нервно придвинулась.

Внезапно, Эмил загородил собой обзор, выставляя коня перед Эндрю.

— Доктор, какого черта вы вытворяете, — прошептал Эндрю.

— Будь все проклято, Эндрю, вон там может быть снайпер, в любом из тех окон.

— Я знаю это, Доктор; теперь будьте добры отъехать. Последнее, что я хотел бы видеть сейчас, это как вас подстрелят.

Эмил неохотно потянул лошадь, объезжая вокруг Эндрю, но при этом, продолжая косо вглядываться в темные уголки здания. Эндрю стоял неподвижно, медля несколько секунд.

— Эндрю?

— Что?

— Какого дьявола ты делаешь?

— Ожидаю.

— Чего именно?

— Просто жду, — рявкнул Эндрю, его тон ясно показал, что он не желает разговаривать.

Толпа сжималась вокруг него, и одна старуха с усилием потянула его за ногу. Он посмотрел вниз, она слишком быстро говорила по-русски, и он не мог ее понять, ее голос заглушился возрастающим шумом взволнованной толпы.

Наконец, из передней двери вышел капитан, оставляя ее открытой, шагнув через кордон охраны, спустился по лестнице, ловко вытянулся по стойке смирно и отдал честь. Эндрю признал его, как командира личной охраны Калина.

— Полковник, сэр?

— Доброе утро, капитан.

Солдат посмотрел на него, судя по всему слегка смущенный.

— Капитан, президент Калинка, как он?

— Сэр, он по-прежнему жив. Я поставил два отделения охраны у его дверей, и также двух вооруженных офицеров в его комнате.

— Они надежны?

— Сэр, я сам отбирал их, — заявил капитан, задетый замечанием.

Эндрю пристально всмотрелся в юного офицера, взвешивая его, затем кивнул.

— А его состояние?

Капитан приблизился, подойдя рядом к Эндрю, толпа немного отступила.

— Боюсь, что не хорошо, сэр; его жена говорит, что вернулась лихорадка.

— Будь оно неладно, — пробормотал Эмил.

Эндрю согласно кивнул, поднимая взгляд, вновь уставившись на здание.

— Сэр?

— Да?

— Сэр, что-то еще?

— Бугарин был приведен к присяге, как исполняющий обязанности президента?

— Да, сэр. Сэр, я получил приказ от одного из его людей, снять охрану у Президента Калинки и поместить ее около комнаты, в которой находится Бугарин.

— И вы отказались?

— Да сэр, однозначно.

— Как полковник, командующий армией, я даю вам личный приказ, капитан. Вы должны охранять Калинку ценой собственной жизни.

— Я бы сделал так в любом случае, сэр.

— Неважно, какие приказы вы получите позже, мой приказ, отданный сейчас, будет на первом месте. Президент Калинка должен быть защищен любой ценой.

— Прежде я умру, чем кто-то навредит ему, сэр, — горячо ответил юный капитан.

— Хорошо, сынок. Теперь, пожалуйста, иди вовнутрь и заяви господину Бугарину и Патриарху Касмиру, что я прошу «видеть их здесь».

Этот приказ он произнес с повышенной громкостью, команда эхом прокатилась над толпой. Площадь стала замолкать. Капитан отсалютовал, поспешил вовнутрь, прошло много времени. Наконец, он вернулся, один.