Солдаты невидимых сражений

Все сочувствовали Марии, все с горечью замечали, что она тает на глазах. И никто пока не догадывался, что она беременна. Михаилу сказать об этом она не успела.

Гораздо позже, перебирая в памяти встречи и разговоры с Михаилом, она поняла, что он был с нею не таким беспредельно откровенным и правдивым, как ей казалось. Взять хотя бы квартиру. Он уверял, что живет на окраине, в страшно плохих условиях, даже стыдно пригласить в гости, а сам, оказывается, жил и не на окраине, и, как видно, не в развалюшке.

Глава VII

ДОПРОС НА ДЕТЕКТОРЕ

Долговязый Франц и Павел сидели на скамье в дальнем конце сада и разговаривали, поглядывая на небо. Облака густели, белый цвет быстро сменялся свинцовым, а с севера, от моря, наплывали чугунно-темные клубящиеся тучи. Собиралась гроза, но духоты не ощущалось, воздух был свежий, как ранним утром.

Поговорив о разных разностях, они в конце концов остановились на дежурной теме, которая с момента первого их знакомства больше всего интересовала Павла. Павел любил послушать о городе, который недалеко отсюда, о городской жизни. Франц рассказал об одной из своих прошлых вылазок, и, как всегда, Павел отметил, что по части развлечений уравновешенный Франц не проявлял особой фантазии. Развлекался и тратил деньги он самым примитивным образом. Но сегодня садовник внес новую деталь — он рассказал о встрече с друзьями по плену, серьезными людьми, которые, может быть, и не коммунисты, но честные ребята и настроены критически. Иронизируют по поводу нынешнего процветания и ругают политику правительства. Франц упомянул о них как бы мимоходом, безразлично, и Павел отнесся к этому упоминанию соответственно.

Начал накрапывать мелкий дождик, потом в листьях яблонь и кустов прошуршали первые тяжелые капли, словно небо пристреливалось. На минуту наступила тишина, дождь совсем прекратился, и вдруг хлынул сплошной ливень. Пока Франц и Павел добежали до дома, оба успели промокнуть насквозь.

Павел хотел подняться к себе, сменить рубаху, но тут возле ворот остановился автомобиль, калитка распахнулась, и на дорожке появился толстяк Александр. Он шел так, будто никакого дождя и в помине не было. Вельветовая курточка сразу потемнела у него на плечах.

Войдя на крыльцо, он плотно провел ладонью по своим светлым, коротко остриженным волосам, стряхнул с руки воду. Улыбнувшись и не поздоровавшись, сказал Павлу:

— А я за вами, молодой человек. Поедем.

— Сейчас другую рубашку надену.

— Да ничего, дождь теплый, не простудитесь. Нас ждут.

Павел слегка удивился такой спешке — не опаздывают же они к поезду, который отходит через пять минут! Но не стал спорить. Только заметил, вспомнив, как аккуратный Себастьян позаботился постелить коврик на заднее сиденье своей машины в то утро, когда встречал перемазанных в крови Павла и Леонида Круга:

— Не испорчу машину?

— Ничего, высохнет.

Они ехали тем же маршрутом, но остановились у другой виллы. Александр провел Павла по коридору и распахнул перед ним белую дверь. Они вошли в комнату, похожую не то на лабораторию, не то на врачебный кабинет. За белым столиком у окна сидел человек в белом халате и черной атласной шапочке, лет пятидесяти, худощавый, с нездоровым цветом лица, в очках с дымчатыми стеклами.

— Он не знает, зачем его привезли? — спросил врач по-немецки у Александра. Но глядел при этом на Павла.

У Павла мгновенно возникло уже хорошо знакомое ощущение, что уши онемели и что это заметно со стороны. Он непонимающе посмотрел на Александра, затем на врача.

— Я ничего не говорил, — ответил Александр. И по-русски сказал Павлу: — Это доктор, он займется вами. Раздевайтесь до пояса.

Врач воткнул себе в уши трубочки фонендоскопа, поманил Павла поближе и, приложив холодную целлулоидную мембрану ему к груди, стал слушать сердце.

— Поговорите с ним, — сказал он.

Александр по привычке присел на подоконник и спросил у Павла:

— У вас как вообще здоровье?

— Не жалуюсь.

— Спортом занимались?

— По роду занятий обязан быть в форме.

— Да, ведь вам приходилось бегать… — Александр имел в виду побег из тюрьмы. — А эту борьбу… как она называется… самбо знаете?

Это был не такой уж простой вопрос, хотя звучал вполне невинно.

— Самбо — ерунда… В тюрьме можно научиться кое-чему почище.

— А по-немецки так и не научились?

Мембрана фонендоскопа, как показалось Павлу, прижалась чуть плотнее. Павел развел руками.

— Warum? — спросил Александр.

Павел не колебался. Он решил покончить с этим вопросом просто и надежно. И ответил по-немецки:

— Darum.

— А все-таки учились? — Александр рассмеялся.

— В школе у нас был немецкий. Но я его не любил. С немецкого урока ребята смывались на стадион, играли в футбол. А потом старуха немка все равно выводила нам тройки. Чтобы не портить школьный процент успеваемости.

— А больше никакого языка не учили?

— А что, я похож на бывшего студента? — поинтересовался Павел.

— Но все же…

— Genug, — сказал врач.