Солдаты далеких гор

— Подождите! — взволнованно заговорил Букин, перебивая Когана. Он стащил с головы берет и посмотрел в глаза каждому разведчику. — Товарищи, я, конечно, понимаю, что вам не до нас, но я вас прошу от имени всех нас троих — возьмите с собой! Ей-богу, не пожалеете. Мы и местность знаем, и по-румынски худо-бедно балакать научились. Да с боевой точки зрения. То ли дело четыре ствола в бою, а то ли дело семь. Ежели что, прикроем, на себя огонь примем.

— Что так-то, старшина? — остановил словесный поток Сосновский и насмешливо посмотрел на артиллериста. — Полгода хорошо было и вдруг стало тошнить?

— Всегда тошно было, — хмуро возразил Букин, — бить немчуру не позволяли, без толку сидели. Мы не для того из лагеря бежали, чтобы на курорте здесь сидеть. Вы вот появились, значит, серьезное дело у вас. Помочь хотим, имя свое обелить. А то ведь, знаете, как многие там считают. Если в плен попал, то трус, Родину предал.

— Отставить, старшина! — коротко приказал Шелестов. — Слушайте приказ. Сутки вам троим на отдых, почистить оружие, запастись тайком провизией и продумать маршрут выхода из лагеря, чтобы незаметно и быстро уйти на большое расстояние. Понятно?

В два часа ночи группа неслышно собралась на краю лагеря в кустарнике. Весь день русские делали вид, будто ходят как сонные мухи, а вечером, едва стало смеркаться, завалились спать. Уходили из своего сарая через лаз в нижней части стены. Крылов, который ждал разведчиков у лаза, сообщил, что удалось узнать пароль для выхода из лагеря через посты. Под утро должна выходить группа румын. Еще он сказал, что Букин предлагает не рисковать. Все-таки и у румын есть представление о дисциплине. На посту могут знать о том, что группа выйдет из лагеря в пять утра. И все, кто появятся раньше, могут вызвать подозрение. Да и специальное предупреждение о русских могли дать на постах по охране периметра лагеря.

— Разумно, — согласился Шелестов, лежа на земле и глядя, как его товарищи по одному ящерицами выползают из сарая. — Ну, а выход какой?

— Через минное поле, которое перед склоном с юго-запада.

— Ну ты действительно баснописец Крылов, — усмехнулся Сосновский, услышав предложение солдата. — И куда мы потом пойдем: кто без ног, у кого кишки на сосне.

— Нормально все. — Солдат улыбнулся скупой улыбкой. — Я эти мины с румынами там ставил.

— Ты же пехотинец, ты не сапер?

— А у нас в пехоте на «передке» знаете как? Пехотинец на «передке», он и сапер, и пулеметчик, и истребитель танков. Если надо, и разведчик, и повар. Все приходилось делать. А у румын здесь саперов нет почти совсем. Есть пара человек, кто когда-то пробовал установкой мин заниматься, вот и вся подготовочка. Так что я у них за старшего был, учил их. У меня там пометочки сделаны. Да и так на память помню, где что и как установлено. Не сомневайтесь, проведу.

Букин и Митя Пряхин ждали на краю лощины. Разведчики в темноте по одному, низко пригибаясь, подходили и ложились рядом. Наконец вся группа была в сборе. Имелось оружие, патроны и немного провизии, чтобы можно было продержаться пару дней и не думать о еде.

— Что в лагере? Тихо? — спросил Шелестов на всякий случай.

— Все как обычно, — отозвался Букин. — Мы ушли тихо. До утра не хватятся.

— Ну, давай, Сусанин, — шепнул Сосновский Крылову, — веди наше войско только тебе знакомыми тропами.

— Ну, тропа-то здесь одна, — непонимающе глянул на разведчика боец.

Договорившись, как идти, на что обращать внимание, первым двинулся Крылов. Он останавливался у каждой своей метки и ждал следующего за ним. Так, цепочкой они в течение получаса преодолевали минное поле, ступая след в след, не делая ни лишних шагов, ни лишних движений. Шелестов с беспокойством посматривал на небо. Не начинает ли оно предательски светлеть. Но черная безлунная ночь, казалось, и не собиралась уступать свои права утру.

Наконец минное поле закончилось, и Крылов, улыбаясь, присел на корточки и махнул рукой. Все, прошли!

— Черт, таких прогулок у меня даже весной на бульваре не было, — притворно простонал Сосновский, падая на траву.

— Что, наступить было некуда в вашей деревне? — еле слышно хохотнул Коган. — Под ноги приходилось смотреть? Не до девок…

— Какая деревня, Борис? О чем ты? — вздохнул Сосновский. — Я же говорю о волнении в груди, о чувствах. А ты о коровьем дерьме.

— Тихо вы! — присев рядом, сказал Шелестов. — Позубоскалить захотелось? Как гимназисты впечатлительные, ей-богу. Так, отсюда начинается стайерская гонка. Старшина, ты наш головной дозор и проводник. Пока темно, больше чем на двадцать метров не отрывайся, а то потеряемся тут. Мы идем группой: я, за мной Коган, потом Сосновский, и замыкает Буторин. Крылов и Пряхин прикрывают сзади. Дистанция тоже не больше двадцати метров. Все понятно? Букин, вперед!