Солдаты афганской войны

Я вспомнил комсомольское собрание, прошедшее пару месяцев назад. Началось оно как всегда: в расположении роты расставили рядами табуретки, все расселись. В первом ряду сели взводные офицеры и ротный. Тут присутствовали все без исключения, поскольку весь личный состав состоял в комсомоле. Те немногие, которые прибыли в учебку не будучи комсомольцами, в первый же месяц в срочном порядке вступили в ряды ВЛКСМ.

Все шло по обкатанному регламенту: сначала избрали рабочий президиум, который занял свое место за покрытым красной материей столом, потом комсорг роты предложил стандартную повестку дня — подведение итогов социалистического соревнования между взводами за отчетный период. Ее одобрили единогласно. После чего слово было предоставлено докладчикам — комсоргам взводов.

Пока комсорги выступали со своими речами, перед нами на стене укрепили два листа ватмана. На первом плакате было написано большими красными буквами: «Лучшие курсанты роты» и столбиком перечислялось с десяток фамилий. Прочитав этот список, я вначале подумал, что произошла ошибка, поскольку это был полный перечень всех жлобов роты: Баскаль, Карташов, Якубович…

Я смотрел и глазам своим не верил: «Это же ведь подонки и сволочи! И на этих ублюдков мне надо еще равняться?»

Получилось так, что те, кто на гражданке чудом избежал тюрьмы, тут оказались на хорошем счету. Один из них еще до армии за то, что с компанией избили парня так, что тот оказался в больнице, даже проходил по уголовному делу. Пока шло следствие, начался призыв и он успел улизнуть в армию. Буквально недавно пришла справка из прокуратуры, в которой сообщалось, что в связи с тем, что обвиняемый служит в Вооруженных Силах, уголовное дело на него прекращается.

У меня сомнений не было, что эти списки составлялись по мнениям сержантов — зам. комвзводов. Баскаль сразу попал им в любимчики. Со своим взводом он бегал редко и не работал — сержанты его пригрели, доверив работу в каптерке: перекладывать старые и новые хэбэ, сапоги, прочие принадлежности. Он был в доску свой — кому надо, подчинялся, а главное — кого надо, давил. Такой ценный кадр приглянулся и офицерам, и они оставили его в учебке командовать молодым пополнением. Потом рассказывали, как он из своего взвода все соки выжимал. Баскаль прославился тем, что изобретал и внедрял в практику все новые и новые виды наказаний. Одно из изобретений называлось — «поставить взвод в угол». На вечерней зарядке Баскаль командовал:

— Взвод! В угол! — курки срывались с постелей и с ходу рыбкой ныряли в угол казармы, прямо друг на друга, образуя живую кучу. А Баскаль подходил и хлестал ремнем тех, кто был на поверхности, приговаривая: «Десантник всегда должен телом прикрыть товарищей!» — и так по нескольку раз за вечер. Между собой курсанты его иначе как «фашистом» не называли.

…На втором плакате под заглавием «Отстающие роты» помещался другой список. Увидев в нем среди прочих фамилий свою, я был ошарашен: «Ничего себе! Почему, интересно, я хуже других? — Зачеты сдаю спокойно, не то что некоторые олухи (один даже искал на политической карте мира Англию в Южной Америке); кроссы бегаю нормально, подтягиваюсь — тоже. Еще в школе я два года посещал стрелковую секцию и имел разряд по стрельбе, поэтому и здесь стрелял хорошо, а автомат Калашникова разбирал и собирал вообще быстрее всех. За что же такая немилость?» — но этого никто не объяснял.

Собрание продолжалось с час. Поговорили о комсомольских делах, похвалили лучших, огульно пожурили отстающих, отметив, что им необходимо исправиться, единодушно приняли повышенные комсомольские обязательства на предстоящий период. На этом собрание закончилось.

Такие вещи, как попасть в отстающие, просто так не проходят — обязательно должны быть приняты меры. Сразу же после собрания Жарков построил наш взвод:

— Кто у нас отстающий? Выйти из строя!

Из строя вышли отстающие — я и еще двое курсантов. Почему-то Жарков обратился лишь ко мне:

— Курсант Бояркин.

— Я!

— Почему х..во служим?

Я и сам хотел бы узнать, почему так оказалось, но молчал, чтобы не обострять и без того тяжелую обстановку. Что у курсанта нет такого права — оправдываться или, что еще хуже — жаловаться — я усвоил давно. Если тебя ругают — значит, виноват и все! Тут дозволено отвечать только: «Так точно!», «Виноват!», «Исправлюсь!» — в крайнем случае: «Не могу знать!». Любое слово в свое оправдание может стать роковым — ведь у Жаркова с сержантами было полное взаимопонимание, и замеченное ими даже малейшее недовольство на лице молодого лейтенанта неизбежно повлечет за собой вполне определенные последствия. Разумеется, все произойдет не на глазах лейтенанта.

— Что молчишь?

— Не могу знать, товарищ лейтенант!

— А я дам тебе время подумать. В наряде и поразмыслишь. Так, всем отстающим — наряд вне очереди!

— Есть наряд вне очереди! — и мы прямиком отправились сменять дневальных.