Солдаты

Пулемет изверг очередь, прошивая мелкий овражек, в котором его волокли. Солдаты врассыпную кинулись из укрытия, выбегая и падая на землю. На одном фланге поднялся ракетный расчет и выпустил снаряд. Он лязгнул по боку вражеской машины и скользнул прочь в сторону. Секунды спустя парни были мертвы.

Он обнаружил одну свою разворачивающуюся машину, одинокого Давида сражающегося с дюжиной Голиафов. Он нанес удар, выстрелив в заднюю часть бантагской машины, разорвав ее на куски, а затем, в свою очередь, был разорван на клочки, полдюжины бронебойных снарядов расчленили его на части. Весь фронт распадался и отступал.

Темные фигуры появились из-под земли, бантагская пехота, пригнувшись, беглым шагом, быстро передвигалась, бросаясь вперед, падала, затем поднималась и снова разгонялась вперед. Их движения отличались от вертикальных атак прошлого. Он чувствовал, что эти воины были другими, овладевшими различными видами боя, и их вид приводил в ужас.

Сержант потащил его прочь и толкнул вниз оврага, направляясь обратно в тыл. Несколько раз офицеры начинали приближаться к сержанту, но когда они видели, что он помогал генералу идти в тыл, то отступали, в очередной раз, усугубляя позор Григория.

Без звездочки на плече, он должен был бы возвращаться самостоятельно, и в настоящее время страх был настолько велик, что он понимал, что не смог бы идти, уже не говоря о том, чтобы ползти, без сильных рук сержанта вокруг него.

Овражек в конце начал истончаться, но они теперь находились в добрых шестистах футах от фронта и сержант поднялся наверх склона и выбрался на открытое пространство. Григорий посмотрел вокруг и увидел зеленый флаг, трепыхающийся позади центральной усадьбы плантации, с белым прямоугольником посередине, знаком отличия полевого госпиталя 2-ой дивизии 11-го корпуса. Низкие каменные стены обеспечивали некоторую защиту от вражеского огня, несколько раз сержант тянул его вниз, когда на открытую местность, которую они пересекали падали тяжелые мортирные снаряды, их движению препятствовали вырванные и переплетенные в клубки виноградные лозы и кроны деревьев.

Намного больше сотни человек лежали позади строения, большинство из них из 11-го корпуса, разбавленные парнями из 9-го корпуса и даже нескольких одетых в отличительные черные жакеты бронекорпуса; когда он вошел люди выжидающе посмотрели на него. Сержант аккуратно опустил его вниз и заявил, что пойдет и приведет доктора. Солдат с его правой стороны лежал без сознания, повязка закрывала большую часть лица, кровь сочилась сквозь нее; слева находился один из его парней из бронекорпуса, руки и лицо почернели, плоть порвана и облезла. Он видел, что мальчик ослеп, но чтобы поговорить с ним не было ни мужества, ни храбрости. Подошел приведенный сержантом санитар госпиталя, и присел на корточки.

— Как вы себя чувствуете, сэр?

Григорий посмотрел на него, неспособный придать словам форму, сказать ему пойти прочь, и заняться кем-нибудь еще, кому он более необходим.

Санитар, держа прямо свою руку, медленно двигал ею взад-вперед перед лицом Григория, внимательно за ним наблюдая.

— Вы видите мои руки, сэр?

Затем он взял руки Григория, перевернул их, мягко нажимая, смотря на реакцию Григория.

— С вами все будет в порядке, сэр. Вас ошпарило. Судя по звукам вашего голоса, вы могли вдохнуть немного пара. Я схожу за мазью, потом сержант сможет забрать вас к реке.

В то время как он это говорил, галопом примчался курьер, низко наклонившись в седле, он с трудом обуздал животное. К нему повернулся запачканный кровью доктор, и они обменялись какими-то фразами. Курьер отсалютовал, дернул вожжи, затем двинулся вперед, отправляясь прямо в направлении фронта. Доктор отступил назад, созывая персонал на совещание.

Григорий наблюдал в молчании, ощущая что-то странное, поскольку приказы отдавались беззвучными голосами. После того момента, как медперсонал умчался их выполнять, санитар с мазью так и не вернулся.

Доктор, казалось, заметно сжался, посмотрев на своих подопечных

— Все слушайте, — прокричал он на латыни, стараясь перекрыть непрерывный рев битвы.

Григорий слушал внимательно, неуверенный в том, все ли он расслышал верно. Доктор взял паузу, сильно наклонился, когда над головой мимо низко промелькнул летательный аппарат, дым тянулся из двигателя, затем доктор поднялся вверх.

— Мы должны эвакуироваться отсюда сейчас же! Все кто могут передвигаться самостоятельно, отправляйтесь в тыл немедленно. Если у вас есть силы помочь товарищу, то сделайте это. Давайте, двигайтесь!

Он отвернулся. Григорий, с трудом поднявшись на ноги, посмотрел вокруг. Солдаты, шатаясь, поднимались вверх, другие пытались, но сползали назад на землю. Слишком многие вообще не шевелились, и он видел, что везде не хватало санитаров, чтобы передвинуть их всех. Он посмотрел на сержанта.

— Помоги кому-нибудь еще; я и сам могу уйти отсюда.

— Вы уверены, сэр? — и он ощутил неподдельное беспокойство, которое глубоко его тронуло.

— Конечно сержант. Кесус с тобой.

— И боги с вами тоже, сэр, — сержант поколебался, затем посмотрел назад.