Солдаты

Подоспевшие полки дивизии завершили разгром немецкой колонны. В лесу вылавливали одиночек. Разведчики в этом уже не принимали участия. Забаров стал собирать их в одно место. Долго не могли найти Никиту Пилюгина. Забеспокоились. Но вот кто-то из солдат заметил, как от одного дерева перебежал немец, а за ним — Никита. Немец — к другому дереву, Никита — за ним. Автомат Пилюгина был наготове, но Никита почему-то но стрелял. Здоровенный и неуклюжий, он пытался, видимо, поймать гитлеровца живьем. Вот немец подскочил к толстому, в несколько обхватов, дубу и стал бегать вокруг него, ускользая от разведчика, который все время намеревался оглушить его прикладом. Наконец Никите удалось схватить врага за шиворот. Тяжело отдуваясь, Пилюгин приволок его к разведчикам:

— Видали… голубчика!..

Гитлеровец дрожал, пугливо озираясь.

— Видели, — строго сказал Забаров. — Но почему ты в него не стрелял?

— Как почему? — удивился Никита. — Во-первых, товарищ лейтенант, эта мразь поджигала дома. Факельщик он фашистский! И я сам видел, как он убил румынку, которая просила не палить ее дом… Стало быть, не такой он казни достоин, как смерть в бою…

— Так. А во-вторых?

Никита смутился. Потом, взглянув на новую кожанку немца, просиял и, улыбаясь по весь большой свой рот, пояснил:

— Шкуру не хотелось портить. Дорогая очень… шкура.

Лес огласился хохотом.

— Так ты что же, хотел воспользоваться ею? — спросил Забаров еще строже, показывая на кожанку.

Никита не стал кривить душой. Признался:

— Отцу хотел послать, — и пояснил: — Ведь тут, товарищ лейтенант, в Румынии-то, частная собственность… Что, стало быть, раздобыл, то и твое. А я это того… в бою…

Лейтенант потемнел.

— Вот что, Пилюгин, то, что ты поймал этого негодяя, — хорошо. А за то, что ты вздумал заняться барахольством, придется тебя жестоко наказать. Я просто выгоню тебя из роты, нам не нужны такие разведчики.

Никита испугался. Он не ожидал, что дело примет такой оборот. Потупившись и не зная, куда деть свои тяжелые, жилистые руки, он стоял, готовый, казалось, зареветь.

— Товарищ лейтенант… простите!.. Больше никогда этого… Черт меня попутал. Оставьте с разведчиками! — Последние слова он выговорил с трудом, с дрожью в голосе.

Федор бросил на солдата короткий и суровый взгляд. Густые его брови резко разошлись. Он сказал, к неописуемой радости Никиты:

— К Шахаеву обращайся. Hа его усмотрение.

Пинчук и Кузьмич, задержавшиеся на старом месте, разыскали разведчиков только к вечеру. Забаровцы находились в румынском доме и допрашивали немецкого «факельщика», пойманного Пилюгиным. В другой комнате Наташа, Аким и Шахаев хлопотали возле Сеньки.

На вопросы Забарова эсэсовец отвечал быстро, но односложно:

— Зачем ты сжигал дома?

— Мне приказали.

— Женщину тоже ты убил?

— Яволь!

— Для чего ты это сделал?

— Она мне мешала.

— Ты кто: зверь или человек?

— Я — солдат.

— По-твоему, зверь и солдат — одно и то же?

Гитлеровец молчал, тупо глядя в большое, чуть рябоватое лицо русского богатыря с темными, угрюмыми глазами.

— Тогда, может быть, ты скажешь, как с тобой поступить? — Забаров сощурился. — Зверей, как известно, уничтожают…

Эсэсовец вдруг вздрогнул, все наигранное спокойствие покинуло его, надменность вмиг исчезла с его лица, сменилась выражением ужаса, животного страха. Он упал на колени и потянулся к запыленным сапогам Забарова синими, потрескавшимися губами.

— О господин офицер! Не убивайте меня! Майн мутор, фрау, кинд!.. — лепетал он.

— Встать! — крикнул Забаров.

Эсэсовец в одно мгновение вытянулся перед ним.

— Подлец! — Федор ненавидящими глазами смотрел на фашиста. — Подлец ты, хуже зверя! У зверя есть достоинство. Он не просит о пощаде. А из вас вытряхнули даже и это!.. — Федор отвернулся, и в его глазах отразилось какое-то беспокойство. Он глухо проговорил: — Неужели у них найдутся еще последователи?.. Куда хотели пробраться? — спросил он фашиста, сдерживая глухую ярость, распиравшую грудь.

— В Италию.

— К американцам, значит?

— О да!

— Так и знал. К ним перекочевываете… Присутствовавший при допросе молодой разведчик вдруг страшно возмутился:

— Товарищ лейтенант! Плюньте вы на него!.. Что вы от него хотите? Известное дело — фашист!.. Выведите его вон за огород — и дело с концом! — боец покраснел от злости.

— Нет, судить его будут вон они, — и Забаров показал на хозяина дома, с ненавистью наблюдавшего за гитлеровцем.

Забаров еще что-то хотел сказать, но его отвлекла группа румын, тащивших под руки какого-то парня. Парень этот, с виду тоже румын, упирался, но его крепко поддерживали за руки два дюжих мужика, а сзади подталкивал хлопец его же лет. Один из румын, неплохо говоривший по-русски, отделился от толпы и первый подбежал к лейтенанту.

— Поймали, господин офицер! — сообщил он, низко поклонившись Федору. — У немцев проводником был, в горы их вел. Сжигал вместе с ними наши дома!..

Крестьяне вытолкали вперед зверовато озиравшегося и тяжело, загнанно дышавшего смуглого парня с крупными и нахальными глазами.

— Как тебя зовут, парень? — спросил Забаров через переводчика.

— Антон Патрану, из Гарманешти.