Солдат двух фронтов

Вечером после осмотра хозяйства тачанки — в срочную службу он возил «максима» на лошадях во вьюках — Таган подошел к красноармейцу Оразу Чарыеву, второму номеру расчета. Они познакомились, поговорили о своих колхозах — Ораз был из богатого Мургабского района Марыйской области, — о близких, оставшихся дома. В конце разговора Таган неожиданно спросил:

— А как, обязанности свои хорошо знаешь?

Ораз, прищурив левый глаз, ответил ему бойко соответствующим параграфом из Устава.

— Пойдет! Якши, Ораз! Но знай, я живу по пословице: «Если мозги летом не кипели, котел зимой не закипит».

— Таган-хан, а я твердо знаю, что «кто друг другу помогает, тот и врага одолевает».

Оба туркмена засмеялись и ударили по рукам.

Таган был доволен, что стал пулеметчиком боевого эскадрона, и не просто пулеметчиком, а первым номером во взводе станковых пулеметов, которым командовал комсомолец, гвардии лейтенант Николай Щипанов. Тагану сразу удалось установить хорошие отношения с бойцами расчета. Основным костяком эскадронов и батарей, полков дивизии были туркмены, хотя были и представители других национальностей — украинцы, башкиры, узбеки, русские, татары, армяне. Таган успешно осваивал технику стрельбы с тачанки, верно управлял подчиненными, и все-таки на душе не было полной радости. Он рвался в бой с врагом.

Однажды вечером Таган, закончив подправлять плетень во дворе дома, в который был определен на постой его расчет, привалился спиной к плетню и задумался. Незаметно к нему подошел комсорг полка гвардии лейтенант Овлякули Бабаев.

— Что загрустил? О доме вспомнил? — спросил комсорг земляка. — Давно писем не имел? Но, я замечаю, ты и сам последнее время домой не пишешь.

— Я не грущу. Сейчас война — грустить нельзя. Надо ненавидеть… А домой что я напишу? Ни за что гвардейцем стал…

— Ничего, ничего. Скоро будут и горячие дела, а сейчас лучше подумай о другом. Ездовой у вас на тачанке очень молодой, неопытный, но зато грамотный. Предложи командиру обучить его материальной части пулемета, а я поговорю с товарищем Арзумановым, и вам подберут опытного ездового.

— Это дело, сагбол! Спасибо! Обязательно займусь.

* * *

Мерный стук колес удлинял свой ритм. Состав заметно сбавлял скорость. Скакавшие в узких окошках вагонов провода теперь тянулись сплошной линией на одном уровне, и их стало значительно больше. Неожиданно провода исчезли. Вагон стало бросать на стрелках из стороны в сторону.

Железнодорожная станция. Бойцы приникают к высоким окошкам, но толком не успевают ничего разглядеть. От головного пульмановского вагона в хвост состава передается команда: «Выгружаться!»

Скрипят двери теплушек, звучат негромкие слова команды, на разные голоса коротко посвистывают маневровые паровозы. Пахнет углем и смазочным маслом.

Таган, пока бойцы расчета выгружают мелкие вещи, спешит к теплушке, где стоит Лента. Сунув ей за губу хлебную корку, он треплет ее ласково по шее.

— Сначала фураж выгружайте и все имущество. Потом коней выводи, — бросает он на ходу солдатам из соседнего эскадрона, которые позабыли устав.

Полк быстро выгрузился, построился в походную колонну и получил маршрут движения. Бойцы решили, что их путь лежит по кратчайшей прямой к фронту.

Вездесущий Самсонов, худенький, большелобый и крупноглазый — бывший ездовой, а теперь подносчик патронов, — тут же, на клочке тетрадного листка, нарисовал карту, вспомнил последнюю сводку Совинформбюро и определил, что до фронта им осталось не более ста километров.

К исходу второй недели сентября дивизия расположилась в трех деревнях чуть южнее села Короп Черниговской области. За два дня пополнилась боеприпасами и получила приказ войти в прорыв и в оперативной глубине противника, активно действуя, громить отходящие части, не давать им закрепиться на промежуточных рубежах и не допускать подхода резервов.

* * *

Вечерело, когда эскадроны 54-го полка начали движение через боевые порядки пехоты, чтобы на следующем рубеже оторваться от нее и выполнять поставленную задачу.

Конники двигались молча, думая о предстоящей встрече с врагом. Таган понимал, что они долго не были в деле, и теперь вроде бы снова жутковато. Стараясь отвлечь бойцов расчета от тягостных мыслей, Таган расспрашивал их, хорошо ли смазаны колеса тачанки, как поведут себя не обстрелянные еще кони, справится ли с ними ездовой.

Внезапно тишину разорвали автоматные очереди — это головная застава наткнулась на противника. Сразу застучали пулеметы, засвистели мины, и где-то рядом захлюпали их разрывы. Полк развернулся и занял оборону в лесу.

Как только на востоке занялась бледно-розовыми проблесками заря, полк, обтекая немецкие позиции с двух сторон, двинулся на врага. С первыми лучами солнца эскадрон Арзуманова, двигавшийся проселками, оказался в тылу у противника. Таган видел, как справа завязывался бой. Перед эскадроном была не сильно пересеченная местность, местами покрытая редким кустарником, и комэск подал команду:

— Эскадрон, строй фронт! Шашки к бою! За Родину! Вперед! За мной в атаку! У-р-а-а!..