Соль этого лета

Как кретин кручу в голове наши возможные диалоги, ища какие-то слова… то для того, чтобы объяснить как сильно я её люблю, то для того, чтобы объяснить ещё десятью способами насколько она не права.

А она может вообще не позвонит. Я же как бы всë сказал.

Пиздец какой! Мозг заткнись. И сердце заткнись тоже. Всë время спорят…

Да не позвонит она! Ты это себе, Тарханов, внушаешь, чтобы об стену не убиться, если действительно не позвонит?

Как заткнуть этот бесконечный поток внутреннего диалога?!

Дотягиваюсь до наушников. Напяливаю, врубаю радио.

Подпеваю про себя текстам, только чтобы не лезли свои мысли. Но диджей словно издевается! Ставит что-то мучительное: «Не смогу без тебя… Если хочешь — проверь…»

— Блять!

«Это твоë люблю… Будто нахер пошёл…».

Не смогу без тебя! Не смогу! Не смогу!! Зажмуриваюсь от очередного спазма в груди.

На спину неожиданно ложатся две прохладные ладони. Пальцы ласково вжимаются в кожу, как в клавиши. Сначала мне кажется, что — мама. И я не шевелюсь, надеясь, что она уйдёт, и не будет мучить меня разговорами.

Но…

Ноздри ловят знакомый аромат парфюма.

Это не мама!

Застываю, не веря своим ощущениям. Сердце, сбиваясь с ритма, делает несколько неровных ударов.

Алёнка?!

И все слова, стратегии, решения — всë вылетает напрочь из моей головы!

Только пульс в уши стучит так, что даже музыки не слышу. Чувствую, как она ложится рядом, вжимаясь лицом мне в плечо.

Не советуясь с мозгами, моë тело рефлекторно сгребает еë.

Сдергиваю наушники.

Я что-то должен сказать? Я не знаю что…

Она целует мою шею там, где болит, словно чувствует нужное место.

— Я приехала сказать… что нашла.

— Что?.. — растерянно хриплю я.

— Своего мужчину.

Как кошечка трётся носом об мою челюсть.

— Я в тебя буду верить. Обещаю.

Мои губы растягиваются в улыбке так, что потрескаются щеки сейчас!

Да-а-а! Да-да-да!

Поджимаю губы, чтобы не слишком облегчать ей жизнь и выпросить ещё этого сердечного обезболивающего.

— Продолжай… — шепчу я, стискивая еë крепче.

— Хочешь, буду извиняться всеми способами… которыми ты пожелаешь?

Конечно хочу!! Дурак я что ли — отказываться?!

— Мяу… — шепчет мне на ушко.

Ооо… Фак!

— Ещё! — распинаю еë, впиваясь в шею.

Кусаю мочку, играя языком с длинной серьгой. Бёдра рефлекторно двигаются, полотенце съезжает. Веду пальцами по бедру, задирая юбку.

— Котёнок… — шепчет сбито и настороженно. — Мы дома у твоих родителей. Ты не забыл?

— Никто не зайдëт…

— Ма-а-ар!

— Холодно…

Член скользит по её бедру, упирается в трусики.

Гасит стон.

— Во-о-от… Горячее…

Переворачиваю её на себя, усаживая сверху.

— Это будет первый способ!

— Нет! — пытается увильнуть она. — Первый будет другой, — поерзав на мне, устраивается поудобнее.

— Я весь во внимании! — улыбаюсь во все тридцать два.

Она здесь, а значит, можно кайфовать от игр и никуда не торопиться! Это мой заслуженный грузовик с пряниками… Я съем каждый!

Наклоняется, зацеловывая мою улыбку.

— Ты самый красивый.

Довольно морщу нос. Еë губы скользят по моему лицу.

— Самый… Самый… Самый…

Моë самолюбие сейчас лопнет от обжорства.

— А что там за история, кстати, с Катей? Я не понял ничего… — вдруг припоминаю я.

— Забудь, — закрывает глаза ладонью Алёна, смущаясь.

— «Понять и простить»? — дёргаю бровью.

Убедительно и выразительно кивает.

— Как я про твой «косяк», про который знать не хочу.

— Понял… — улыбаюсь я.

— Я приготовила тебе тортик. «Дамские пальчики».

— Вот такие пальчики? — тяну её руку под юбку, которая прячет точку соприкосновения наших тел.

Заставляю сжать в кулак головку.

— Ааа… Shhh… — вбиваюсь затылком в подушку.

С опаской косится на дверь.

— Никто не зайдёт. Ты обещала мне доверять!

Зажмуривается.

— Окей.

Ну, ла-а-адно! Не расслабится ведь…

Ссаживаю её с себя. И забив на полотенце, иду к двери, запираю на щеколду. Возвращаюсь.

— Где моë «мяу»? — подхожу к кровати.

На мягких лапках подходит к краю. Медленно ведёт языком под пупком, поднимая на меня осоловелый взгляд. Головка, подрагивая от перевозбуждения, упирается ей в щеку.

Тяжело сглатываю. Сжимаю кулаки, чтобы не вмешаться и не ускорить происходящее.

От ожога еë влажным ртом, задохнувшись, вздрагиваю.

Как можно долго обижаться на женщину? Она берёт в рот и ты мгновенно забываешь, что там было вообще… Такая вот читерская опция! Вжимаю кулак себе в губы, чтобы не стонать в голос. Окно открыто… Но чтобы его закрыть, надо остановить происходящее. Ну уж нет!

Она мучительно медленно делает это. Язык обводит головку, трется об уздечку и снова берет глубже. Мои бёдра дрожат от желания вколачиваться в совсем другом ритме, чтобы разбавить эти нежности ощущениями погорячее.

Затылок и шею обваривает кипятком от сладкого прихода.

— Киска… — шепчу я, сжимая волосы у неё на затылке.

Теряя контроль, врываюсь резче, глубже, быстрее! Чувствую сопротивление её горла и языка, и как от её возмущенного мычания по члену идёт вибрация. Коготки сгребают покрывало.

— Тише… Тише… — бормочу, уговаривая то ли её, то ли себя.

Выхожу. Извиняюще обвожу большим пальцем её приоткрытые мокрые губы.

Она обхватывает ими мой палец, закрывая глаза и словно глотает его. Одновременно сжимая мой член в руке.