Соль. Альтераты

– Как себя чувствуете, ребята? – Али посмотрел на обеспечивающего погружение Фадеева, щуплого молчаливого парня лет двадцати пяти.

– Как на курорте, – отозвался Тимофей из динамика. – Тут клёво, мужики… и присутствующая дама. Тишина, пустота, никто не трындит, ходи, куда хочешь, трогай, что тебе вздумается… Да-а, поломало наше судёнышко. – Робот в прошлом сезоне и половины не заснял, надо дать ему по шее.

– Днище будто оторвано, – голос второго водолаза, – вижу фрагменты на расстоянии от двух до десяти метров от корпуса. Дальше – плохая видимость, надо проверить. Прогуляемся, Тимох?

– А чего б не прогуляться.

– Отставить прогулки. Ограничьтесь панорамной фотосъемкой, – скомандовал Али. – Подробную карту прилегающих к объекту фрагментов поручим сделать ботам.

Тимофей неохотно крякнул:

– Вот и отправлял бы своих ботов. Чего мы тогда спустились. Вот, девушка рядом с тобой сидит симпатичная, ждёт, небось, романтики, а я только мутную лужу показываю.

Али покосился на покрасневшую Аню, сказал подчеркнуто спокойно:

– Торопов, не зли меня. Выкину из отряда.

Тимофей шмыгнул носом – в динамиках шумно грохнулось и прошелестело – пробубнил:

– «Выкину, выкину», куда ты без меня, интересно… Двигаюсь по направлению к кормовой части, вернее, месту, где она должна быть. Гриш, ты это тоже видишь?

– Ага…

– Что там у вас, у нас нет изображения, – Али переключил камеры.

– Ещё один необычный случай в копилку Оза. Дно корабля словно вырезано мечом джедая. Фиксирую оплавленные края, – он увеличил разрешение, позволив наблюдающим увидеть то же, что и он сам.

Аня, хоть и ничего не понимала и мало что могла разглядеть, вытянула шею. Серые доски, гладкие, полированные, едва припорошенные белыми хлопьями донных осадков. Под ними даже можно разглядеть тонкий греческий орнамент. В кадр попала рука в толстой перчатке, неповоротливые пальцы коснулись разрыва в деревянных плахах:

– Может, поднять фрагмент? – предложил Гриша из динамика. – Сетка с собой. У нас ещё минут двенадцать спокойно есть.

Али кивнул:

– Давайте, хорошее дело.

Тимофей и Гриша Сухов принялись придирчиво выбирать из разбросанных вблизи судна обломков подходящий фрагмент дерева.

Аня смотрела вглубь корабля, в темноту, под палубу, истерзанную крушением. Синий луч прожектора пробивал чёрную, плотную пелену от борта до борта и упирался в пустоту. На белом мелком песке, смятые и разорванные, лежали круглые вязанки чего-то плотного, слоистого – под тонким саваном ила не разглядеть. Рядом – какое-то непонятное тряпье неопрятной кучей, железные прутья, раздавленные бочонки, перевёрнутые амфоры. Анна смотрела в дальний закуток, куда луч прожектора едва проникал. В нос ударил горьковато-приторный запах застарелого масла, дёгтя. Девушка поморщилась, принюхиваясь. Но, кажется, никто кроме неё, этого не чувствовал: ребята продолжали обсуждать поднимаемые фрагменты.

Тим подплыл к уцелевшей палубе, завис над ней:

– А тут что-то вроде рубки, прикиньте, – сообщил наверх и посветил на накренившуюся дощатую крышу, покосившиеся конструкции. – Это значит какого века судно-то?

– Гадать не будем, радиоуглеродный анализ точнее скажет, – отрезал Али, – но по виду похоже на византийское торговое, начала одиннадцатого века где-то.

– О-бал-деть… тысячу лет пролежало. Даже не верится.

Он продвинулся над выступающим куполом рубки; Аня видела попадающие в объектив руки и фрагмент троса. Он посветил через проем внутрь короба – разбросанные вещи, перевёрнутый стол съехал к дальней стене. За оборванным тканым пологом виднелось ложе. Аня почувствовала, как её сердце пропустило удар. Тимофей продолжал обследовать судно.

Посветил в проём выломанной стены, осторожно заглянул внутрь:

– Мне кажется, это что-то вроде капитанского кубрика. Ну, так прилично все, с комфортом.

– Только не туда, – прошептала Аня и закрыла рот ладонями. Али и Борис на нее оглянулись, не расслышав.

Голос Торопова доносился как с другой планеты, слоги и целые слова пропадали:

– Я… фи…ю… мо…у…ять…

Али забеспокоился:

– Тимофей, плохо слышу тебя. Возвращайся. Если слышишь меня, подними вверх один палец. Приём!

Голос дайвера совсем пропал, превратившись в белый шум, а на экране мелькнул в выбеленном светом кружке большой палец. Аня закусила губу, смотря безотрывно на монитор, в котором сменялись мутные картинки, выхватывая из преисподней фрагменты древнего кораблекрушения: некогда богатое убранство, золото парчи, рассыпанные по полу женские металлические браслеты. Откуда она знает, что они женские? Откуда ей знаком, к примеру, вот этот, жёсткий кованый с мультяшным солнцем в центре и сценами охоты? Перед глазами вспыхнуло и погасло солнечное утро, женская рука, сжимающая поводья, и вот этот самый браслет на запястье. И смех. Звонкий. Но от него похолодело всё внутри.

Фадеев обратился ко второму водолазу:

– Гриш, чего там с Тороповым, связь барахлит.

– Да нормально все, помехи какие-то, – отозвался Сухов. – Вижу его. Готовимся к началу всплытия.