Соль

Море штормило. Над городом носился ветер с запахом йода. И Эр-вин, и Велька понимали, что в этот город больше не вернутся.

Темной сентябрьской ночью Виталик сидел в лодке далеко от берега. Леска с крючками уходила вниз, в глубину. Виталик забыл о ней.

Почему они приплывают, когда Виталик сидит в лодке? А они приплывают. День, другой, третий можно ждать напрасно, но потом - все равно приплывают! Как магнитики к железу. Как будто Виталик, фальшивый принц, их притягивает.

Над головой покачивался тусклый фонарик под круглым жестяным абажуром. Если сейчас раздеться до плавок и сигануть в воду, оставив в лодке (новой лодке, с номером «23» на борту) оранжевую футболку и шорты с логотипом пляжа… Виталик был уверен в себе - он доплывет до берега минут за тридцать. До соседнего пляжа - за час, и совершенно спокойно. Но что делать потом? Пуститься в бега, оставив маму расплачиваться по долговым распискам?

Не стоит отчаиваться. Ерунда. Все, что нужно сделать Виталику - стиснув зубы, высидеть в лодке завтра и послезавтра. В крайнем случае еще пару дней. Тогда управляющий спишет с него долг, даст денег «на карман» и отпустит с миром - иди, гуляй, гуди.

Плеснула волна. И еще раз. Виталик резко обернулся - слишком резко. Бледное лицо, глядевшее из-под воды, нырнуло и пропало.

- Робкая какая, - сказал Виталик вслух.

Ветер принес обрывок музыки с набережной - очень слабый короткий обрывок.

«Можно подманивать ручным фонариком, - говорил Артур. - Опустить в воду и светить туда-сюда, будто знаки подаешь. Можно еще петь, но не у всех же есть голос. А вот фонариком - милое дело, сразу выныривают. Анекдотов не понимают, не стоит и стараться, а вот поболтать о всякой всячине - это их хлебом не корми. Любопытные такие. Один парень возил с собой какую-то книжку про рыцарей, ну и читал буквально с любого места. Говорит, очень помогало…»

Узкое, бледное лицо показалось из воды метрах в пяти от лодки, на самом краю освещенного круга. Исчезло. Снова появилось. Девушка улыбнулась, но не Виталику, а оранжевому борту лодки. Стеснялась поднять глаза.

- Привет, - сказал он грубовато, как будто к нему за столик в кафе подсела симпатичная, но надоедливая фифа. - Так и будем нырять туда-сюда?

Он сказал и тут же испугался - вдруг она обидится и уплывет, оставив Виталика посреди моря с его проблемами и долгами.

Девушка вздохнула совершенно по-человечески - схватила воздух, на секунду приподняв узкие плечи. Глянула ему в глаза - очень застенчиво - и снова потупилась.

Она была похожа и непохожа на ту, первую. Такая же бледная и узколицая, только волосы темнее. Глаза тоже зеленые, очень большие на тонком лице. Нос чуть вздернутый. Пухлые детские губы.

Окончательно смутившись под его взглядом, она вдруг быстрым движением перебросила волосы на лицо. У девчонок со вздернутым носом обычно веселый, открытый характер, а эта смотрела, занавесившись волосами, как шторкой. Исподлобья. Угрюмая, что ли?

Виталик невольно подумал о судьбе той первой девчонки, которую подманили и вытащили сетью, словно рыбину. Что с ней стало теперь? Неправда, что русалок продают только в бордели. Их покупают очень богатые люди, создают все условия, содержат, как настоящих жен. Что они видят там, у себя на дне? Там даже телевизора нет… Та светловолосая девочка, что насаживала ему мидий на крючки, может, она сейчас сидит в шикарной ванне, смотрит телевизор, смеется, ест соленые орешки…

Он тряхнул головой. Русалка подплыла чуть поближе - но все равно держалась на расстоянии.

- Зачем ты? - тихо спросил Виталик.

Она легла на спину - тоненькая, даже тощая, с маленькой девичьей грудью. Пляжный лифчик на ней оказался украшен тонкими нитками жемчуга. Это было так странно и трогательно - нитки жемчуга на дешевом трикотаже. Но страннее всего был ее хвост: широченный плавник, серебряная чешуя, горящая в тусклом свете лампы, как зеркало.

- Зачем ты… - он хотел спросить «зачем ты здесь», но прикусил язык. Эта девочка - его добыча. Его списанный долг. Его пропуск в безбедную жизнь.

Теперь она смотрела на далекие огни набережной.

- Как бусы.

- Что?

- Лампочки, будто бусы. Разноцветные. У нее был тонкий, ломкий голос.

- Я приплываю к берегу, чтобы посмотреть на огоньки, - она впервые взглянула Виталику прямо в глаза. Он проглотил слюну: во рту как-то сразу пересохло.

- И тебе нравится?

- Да. Очень.

- А у вас на дне нет таких огней?

- У нас все другое, - она помедлила и повторила, глядя на далекий берег: - Все, все другое.

- Тебе не говорили… - он снова прикусил язык. Сидеть в лодке и болтать с девчонкой, как болтал миллион раз в жизни. Больше от него ничего не требуется. Не он будет вытаскивать сеть на берег, защелкивать наручники, грузить в машину…

Наверное, он переменился в лице, потому что девочка посмотрела внимательнее - и на всякий случай отплыла подальше.

- Расскажи мне, как там у вас на дне, - сказал Виталик чужим, напряженным голосом.

- Темновато… Краски блеклые. Если сравнивать с небом и тем, что на поверхности.

- Неужели ничего интересного?