Соль

Кайд замирает, застывает, и жизнь в нем выдает только тяжелое дыхание. Соль опускается перед ним на колени и касается его кожи кончиками пальцев, внимательно и уверенно глядя то в глаза, то на губы, то на вздымающуюся грудь. Легко толкает его в грудь, и он безвольно отстраняется, она склоняет голову набок, улыбается и толкает снова. Она хочет, чтобы он поверил, чтобы смирился, она злится. А они сидят на расстоянии трёх сантиметров и дышат одним воздухом. Соль тянется и целует его щеку. Это он. Он — Тигр, он — Кайд. Те самые ссадины и шрамы, та самая спина, обрисованная под узкой майкой.

Один невинный поцелуй в щеку, и она отстраняется, глядя ему прямо в глаза. Что дальше?

А дальше он тянется сам, больно сжимая её затылок, прижимая к себе до хруста в рёбрах и целуя так, что до кровь вновь начинает сочиться из разбитой губы. И пока она шипит, он спускается к её шее и ключицам, чтобы оставить там новые синяки. Она будет с ног до головы побита. И к чёрту.

До него Соль считала, что поцелуи это… немного про другое. Это про интрижки, как то, что она сделала с Ксавье, про нелепые сопливые поцелуи на вечеринках. Про милые, нежные, няшные поцелуи, после которых продолжают смотреть фильм. Сейчас не то. Сейчас страшное. Ни один вечер в кладовке не обходился такими жертвами, сейчас она выдержала Кайда, как вино в бочке, оно созрело и готово снести голову тому, кто его попробует. Она вынудила его. И наяву и во сне.

Глава 33. Жаркая квартира мистера Ли

Они раздеваются, раздевают и медленно приближаются к тому, чтобы друг на друга кричать, потому что всё кажется слишком медленным. Кайд то и дело отстраняется, с вниманием и интересом глядя на её растерянное лицо. "Ты же сама этого хотела!" — будто упрекает он. Он смеётся, пряча лицо в её волосах. Она бормочет что-то вроде «Не смешно!», но тоже не сдерживается. Истеричный смех и снова поцелуи.

Так ли важно где, если есть с кем? Они на диване/полу/подоконнике, в квартире/доме/замке/лесу. Они обнимают обнаженные тела друг друга. В сердце Соль драконы, желающие всё на своём пути спалить, и сердце Кайда они сейчас палят. Жгут не жалея, кашляют искрами, а потом мурлыкают от его ласк как котята.

«Мои губы!"

"Мои плечи!"

"Мои руки!"

"Моя Соль!"

Его губы скользят ниже, к плечам, к шее. Если бы не руки Кайда, Соль давно упала бы на пушистый ковёр. Это настоящая пропасть, на дне которой те самые хлопковые бабочки, разлетающиеся за спиной всадника, что скачет по полю в каждом сне Соль с тех пор, как мистер Ли поселился в голове.

В один момент Соль ощущает, что четко знает границу, где заканчивается он и начинается она. Воздух густеет, затягивает, как трясина, и почти заканчивается. Им нечем дышать, некогда дышать. Она чувствует его внутри, не сдерживается, вскрикивает, а он будто испугавшись крепче прижимает её к себе и дышит, дышит ею. Они сидят прижавшись друг к другу грудью и тяжело дышат. Ещё раз. И снова она громко выдыхает сквозь зубы. Ещё раз. Они прижимаются лбами, глядя в глаза, ловя вдохи друг друга. Синхронно, будто в отрепетированном танце. Ещё раз.

Они держат друг друга в руках уже лёжа на ковре. Соль то и дело беспричинно смеется, Кайд целует её влажные волосы. Он гладит её лицо и изучает его. Молодое, милое, неправильное. Так интересно рассматривать эти черты, будто их создал дерзкий авангардист. Она могла бы сняться в фестивальном кино, красоваться на постерах в метро, лёжа в древней ржавой ванне с сигаретой в тонкой руке, целоваться с Евой Грин в объективе модного режиссера.

— Что произошло? — спрашивает он, подтягивает к себе упавшую с дивана подушку и устраивается на ней.

— А мне? — вытягивает руку Соль, Но он только качает головой и снова гладит её волосы.

— Обойдёшься, — это было очень нежно, ласково, и ей захотелось с ногами забраться ему на руки и мурлыкать.

— Не знаю, я поняла, что, если вам нужно от меня прятаться, значит я опасна. Просто раньше я этого не понимала.

— Значит у меня не было шанса?

— Сегодня — нет. Я вас выиграла, — она перекатывается на спину, и теперь он видит её целиком, обнаженную. На шее и плечах алые следы от его губ, будто он ими обжигал, то же самое на груди. Рана на лодыжке. Гладкий живот все ещё иногда подрагивает от неровного дыхания. Лицо в красных пятнах, но ещё более прекрасное, чем раньше. Поэтичная С.

Они смотрят в потолок, на котором живут свет и тень — отражение улицы за окном. Фонари и проезжающие машины рисуют истории на гладкой глянцевой поверхности.

— Я поняла, что ты Тигр, — вздыхает она, будто сознаётся в преступлении. Снова на ты, потому что снова они не Ли и Томпсон. Её пальцы ловят его пальцы и легко гладят. — Сама поняла. И ты должен знать, что я не считаю своё поведение правильным. Но… я не каждый день оказываюсь в таких ситуациях. Я просто не умею правильно на всё реагировать. Я не прошу прощения, но я прошу понять.

— У тебя как вообще со зрением? — он неприкрыто издевается.

Соль хмурится на него. По закону жанра он отныне боготворит её, носится как с аленьким цветком и ревнует к каждому столбу, а не вот это.