Соль

Я с интересом разглядываю собственные фото пятилетней, десятилетней давности. Когда-то мои щеки были совсем по-детски округлы, а тело, напротив, по мальчишечьи угловато. Я вспомнила, как завидовала тогда Майе, которая в пятнадцать лет была уже вполне сформировавшейся и даже имеющей успех у мужского пола. Что там говорить, Майя даже сделала «это» на вечеринке у Гарретта Хенсена, после школьного праздника. Тем летом я во всех подробностях узнала, что это такое, как происходит и что произойдёт со мной, но так испугалась, что никогда больше о таком не заговаривала. В пятнадцать я комплексовала из-за прыщей на лбу, уродливой челки и отсутствия груди.

Наконец, галерея подходит к концу, и я с удовольствием наблюдаю, как изменилась за прошедшие пять лет. Отрастила чёлку, то утемняла, то высветляла волосы, обрезала их под каре в семнадцать, а за три года почти вернула прежнюю длину. Менялся стиль, вместе с подростковыми загонами, то я одеваюсь во все чёрное, то становлюсь маленькой Коко Шанель, то под воздействием сериала «Дневники вампира», выход которого вызвал ажиотаж в старшей школе, покупаю чёрную кожанку. Я носила кепи, береты и платки, ходила исключительно в платьях, а потом принципиально в джинсах и кедах. Я менялась вместе с модой и в поисках себя дошла до той точки, когда ничего на меня не влияет. Теперь эти «подростковые муки», кажутся смешными и постыдными, но сердце сладко ёкает, когда вспоминаю, как это было: приходить из школы, снимать длиннющий и тонкий как веревка шарф прямо в холле, оставлять куртку на диване и бежать к себе, чтобы смотреть сериал, читать книгу или брать диск Рианны и бежать к Ив Уотерхауз, где уже ждут Менди и Кристина, одноклассницы и «подружки навсегда». Смешно, но так приятно вспоминать это, особенно сейчас, сидя в серой прачечной, с телефоном и в полном одиночестве. Защипало глаза, нос, подкатил к горлу комок. Я бы сейчас с удовольствием порыдала, но голова заболит.

Последнее фото в галерее сделала Майя, заставив меня сидеть смирно на стуле, чтобы вышло «концептуально и богемно». Она явно что-то в этом понимает. У меня длинные, прямые как палки волосы, тёмные, несмотря на высветленные кое-где пряди, в общей массе очень даже красивые. Прошли подростковые прыщи и пухлость щёк, а макияж уже не напоминает те неумелые попытки накрасится контрабандой из маминой косметички. Я отмечаю, не без удовольствия, что вижу в себе много приятных черт. Да, грудь не выросла, но она есть и на том спасибо. Зато талия безукоризненно тонкая, а ноги не тощие, а стройные. Что-то можно и подкачать, а можно просто меньше жрать картошки фри. Я с улыбкой смотрю на последнее фото, а потом блокирую телефон, включив перед этим плей-лист «Маленькая Соль», который в шутку составила пару месяцев назад, и где собрала самые глупые но любимые песни из тех, что слушала в школе.

Что бы подумала об этом «маленькая Соль»? Я бы ей понравилась?

Душа наполняется такой нежностью и ностальгией под песню Гвен Стефани, будто снова подул тёплый весенний ветер, как он дул только в романтическом подростковом возрасте, ероша волосы и подгоняя на встречу к подружкам. Я закрываю глаза, подвывая знакомый текст. Вспоминаю, как мы пели ту песню на школьном вечере вместе с Ив. Фейерверки щемящей сердце нежности обжигают внутренности, а комната перестает быть страшной. Я не трусиха. Я могу рассуждать холодно. Но мне так тоскливо, что убиться можно!..

***

Самюэль Конте, был уже и не молод, и не особенно внимателен. Годы шли, и мистер Конте брал все меньше смен, все больше больничных и все намекал, что пора бы ему помощника на обучение. Кайд Ли и сам в этом не сомневался, он ещё не перешёл на ту стадию совершенства бизнесмена, когда деньги становятся выше человека, хоть все реже его рука не дрогнув подписывала убыточные для компании заявления на отпуск и компенсации. Он все чаще считал убытки от таких сотрудников, как мистер Конте, но пока не знал, что с этим делать. Окружающие его бизнесмены, крепче стоящие на ногах и имеющие куда больший опыт, за стаканчиком виски утверждали, что всех «неполезных» сотрудников нужно сразу гнать в шею, мол это тянет компанию на дно, но в Кайде ещё был жив сострадающий человек, хоть и смертельно болел.

Дядя Сэм, как называли мистера Конте, делает себе чашечку кофе, достает пару венских вафель и с наслаждением устраивается перед экранами, транслирующими видео с камер наблюдения. Перед ним лежит книга, рядом сканворд на случай, если «Мизери» будет недостаточно интересной. Дядя Сэм всегда очень ответственно подходит к выбору книг для дежурства, Кинг его подводит крайне редко.