Соль

— Я объясню, — как в тумане, до меня доносятся слова Эллиота, и я срочно возвращаюсь в реальность из успевшего захватить мой мозг розового мира. — Изначально клуб принадлежал моей… невесте. Вообще-то я, пожалуй, не должен вмешиваться, но я знаю, что ей нужна помощь.

Эллиот что-то говорит, а я в надежде, что ко мне не обратятся с вопросом, подпираю щеку кулаком и возвращаюсь к розовым очкам.

Значит, они хотят, чтобы мистер Ли выкупил у Брайт Сойер часть клуба? То есть, теперь он мой начальник?

Я улыбаюсь сама себе, представляя, как это было бы мило, а следом думаю, что если буду так же сидеть воды в рот набрав, ничего хорошего-то и не выйдет! Разозлиться бы на него, чтобы отпустило хоть немного… но пока, я только сижу, и как меланхоличная дурочка вздыхаю.

Я давно не прислушиваюсь к балагану за спиной, но там уже явно началось самоуправство. Кто-то поёт Лану Дель Рэй, причём поёт не хорошо, а разве что сносно. Беру микрофон и не вставая из-за столика говорю: "А ну-ка вырубайте эту дичь! Следующий Мартин Скоулз!"

— Вы разве не расстроили сейчас человека? — интересуется мистер Ли.

— А… нет, — до смешного тупо отвечаю я, хоть минуту назад спокойно говорила в микрофон со стопроцентной уверенностью в себе.

— Ну что, мистер Ли?

Болтовню про бумажки и условия я снова пропускаю. Мистер Ли… бывают же совпадения?

За спиной кто-то делает кавер на Kongos, аккордеон качает, и я сама себе смеюсь. Никак не могу прекратить выглядеть глупо и искренне этому радуюсь, а мистер Ли и… (как там второго?) не обращают никакого внимания на меня. Ну и хорошо! Иначе это было бы уж слишком.

— Я так понимаю, вы тут не каждый день? — мистер Ли делает глоток из своего стакана с содовой.

— Я? Вообще не появляюсь, это место имеет ко мне мало отношения в юридическом смысле. Моя… невеста, — Эллиот делает паузу. — Это заведение принадлежит ей. Она сейчас не совсем здорова… А я не могу управлять…

Глаза Эллиота увлажняются, и он встаёт с места слишком быстро, чтобы это было приличным, но мы молчим, наблюдая, как он уходит, даже не прощаясь.

— Би в коме, — произношу я. — Я не знаю почему, он об этом не говорит, — веселость снимает, как рукой.

— Он был веселым, когда танцевал с вами, — отвечает мистер Ли.

— Ему так проще, никто его за это не осуждает, — я мотаю головой слишком неестественно и не артистично, а мистер Ли сдержанно кивает.

Мы сидим рядом за одним столиком, и я прямо-таки растекаюсь от волнения, руки и ноги дрожат, а в голове рождаются один за другим куплеты про Соль-жука.

В этот момент в голове настоящий мисо-суп, потому что там поселились… мужчины! Нет, не как у портовой девки или какой-нибудь нимфоманки, а вот в самом, блин, прелестном и романтическом ключе. Я влюблена в целый мир сразу, потому что открыла удивительнейшую способность сердца учащённо биться при виде… Него. И все это с большой мечтательной буквы!

Правда, позавчера это был Тигр, а сегодня это мистер Ли, а ещё, помнится, был на приёме тот прекрасный человек…

Я вздыхаю.

Бывают же совпадения!

Глава 8. Квартира мистера Ли

Он в собственной квартире не узнает ни звуков, ни запахов, ни настроения. Так бывает, когда приходят гости или появляется домашнее животное, но животных у него нет, а гостям нечего делать в квартире, когда отсутствует хозяин.

Спустя секунду он понимает, что именно не так. Со второго этажа, из его комнаты, из его убежища доносится музыка и даже ощущается чье-то присутствие, в неуловимом практически шуме. В скрипе, тихих щелчках и приглушенном стуке. Так бывает, когда кто-то занимается обыденными вещами, не заботясь о том, чтобы вести себя тише и незаметнее.

Он поднимается наверх и замирает на середине лестницы, оттого что сердце стучит слишком сильно. На минутку садится на ступеньку и вытирает со лба испарину. Ему кажется, что волнение не случайно и он прекрасно знает, что там, но просто забыл, и теперь боится, что это что-то слишком важное.

Когда и сердцебиение, и дыхание успокаиваются, Кайд встаёт и наконец преодолевает лестницу.

В спальне действительно есть и музыка, и посторонний. Из аудиосистемы доносится что-то скрипичное, мелодичное и незнакомое, а когда к музыке присоединяется томный французский вокал, девушка сидящая за туалетным столиком начинает подпевать. Она не очень хорошо знает французский и пропускает половину слов, вместо них она мычит и издаёт похожие звуки. Она сидит прикрыв глаза, раскачивается в такт музыке и попутно наносит на руки крем, касаясь кистей легкими движениями пальцев. Она невозможно поэтична и несомненно желанна до дрожи, даже представлять ее тело без этого легкого бежевого кимоно кажется слишком заманчивым. Настолько, что он представляет и усмехается. А она открывает глаза и усмехается в ответ, будто представляла то же самое. К своему ужасу он не помнит ее имени, что-то на С, потому никак к ней не обращается.

— Чего уставился? — спрашивает беззлобно, она.

— Ничего, — он качает головой и окончательно теряется. Поэтичная С встаёт и подходит совсем близко. От неё исходит еле уловимый приятный запах чего-то чистого и свежего, пожалуй, так бы пах хлопок.