Сокрушение «несокрушимых»

– Народ похож на козу, – внезапно выпалил фотограф Топориков, причислявший себя к активным борцам за свободу города на том основании, что сделал портрет Мухоморова. – Козе безразлично, на какой луг её погонят и какую траву предложат, – был бы пастух с кнутом и собака с громким лаем!

– Ай-ай-ай! – возмутился поэт Филофей Огромный. – И это говорит человек, сделавший портрет нашего уважаемого временного коменданта города и потому причисляющий себя к культурным слоям общества! Стыдитесь, гражданин Топориков! При таком нелепом взгляде на народ никогда не переведутся проходимцы с кнутами и гавканьем, они будут гонять людей из стороны в сторону, пока совершенно не измотают и не погубят их! Нам не нужны ни пастухи с кнутами, ни собаки с громким лаем, потому что у тех и других есть ещё один хозяин. Но и он нам не нужен. Мы сами себе хозяева!

– Пожалуй, я бы согласился с замечанием нашего городского поэта, – сказал Арбузик. – Да, народ бессилен и беззащитен, если не организован, если каждый гражданин не убеждён, что никто не даст ему свободы и достатка, пока он сам не возьмёт на себя тяготы управления общей жизнью. Выбор жёсток и однозначен: или кнут и собачий лай – а это несправедливость, беспросветность, бедствия, массовая гибель талантов, – или самодисциплина и самоограничение, готовность каждого работать на общее благо. Иного выбора в истории никогда не было и не будет. Только лентяи и ничтожества хотели бы уплатить за будущее пылкой, но пустой надеждой. Честные и благородные платят за будущее личным трудом и личной ответственностью.

– Если перевести слова Арбузика на более понятную речь, то вот что выходит, – улыбаясь, сказал Бебешка. – Народ – это как бы могучая и в то же время бессильная стихия. Возьмите воду – как безобидна вода в стакане! Возьмите ветер. Есть ли что более нежное, чем утренний ветерок? Возьмите огонь. Что есть более слабое, чем горящая свеча? Но возьмите бушующий океан, возьмите ураган и пожары – что есть неукротимей и грознее? Если освободить энергию народа, он способен сделать чудеса: построить города и машины, засеять поля и собрать обильный урожай. Народ может остановить кровопролитие, нанести поражение врагам и сделать счастливыми всех людей.

– В заботах обо всех рождаются настоящие государственные деятели, – сказала Нина Константиновна. В её глазах стояли слёзы. Наверно, слёзы радости. – Мы, учителя, и сами никогда не понимали и потому, конечно, и детей не учили пониманию того, как это важно и как это непросто – разумно управлять жизнью человеческой общины. Теперь ученики учат нас. Значит, все мы ещё не потеряны для жизни и для истории!

– Надо поскорее возродить наш оркестр, – стуча кулаком, предложил бывший Главный пожарник. – Не может быть процветающего общества без хорошей пожарной команды и без весёлого духовного оркестра! – И, надувая щеки, он принялся, подражая трубе, наигрывать старинный вальс «Амурские волны». И вот чудо: всем казалось, будто играет целый духовой оркестр.

– Все вы так меня растрогали, – сказал Филофей Огромный, – что я ни на кого не сержусь и согласен прочитать вам маленький экспромт!

– Уважаемая Муза Васильевна, не могли бы вы вместе с Кучерявочкой подать сейчас чай с пончиками? – попросил Арбузик. – Клянусь, пончики ничуть не хуже печенья, которое иногда забывают в пиджаках. Наш городской поэт прочтёт тем временем свой экспромт, а наш фотограф сделает исторический снимок: «Чаепитие во свободном граде».

Все весело рассмеялись. Филофей Огромный, который, вообще говоря, был совсем невеликого роста, принёс из кухни табурет, забрался на него, минут пять молча махал рукой, набирая поэтическое вдохновение, и наконец разразился двумя строфами:

Всё кончается, всё кончается,
главы нашей судьбы завершаются!
Как манили нас дальние дали,
где мы счастья напрасно искали!
Приглядитесь, Фома да Ерёма,
это счастье желанное – дома!..

Верьте, радостей много на свете,
только радость не каждый заметит.
Может статься, нам больше не встретиться,
потому что Земля наша вертится.
Время вечно играет вещами,
приближая минуту прощаний!..

Именно в этот момент вспыхнула магниевая вспышка – это Топориков сделал свой очередной исторический снимок.

«В самом деле, – подумал Арбузик, глядя на Бебешку, который засовывал в рот пончик, – что с нами будет через день, через неделю, через год? Может ведь получиться и так, что мы больше никогда-никогда не сойдёмся вместе?..»

Ключ к шифровке из главы «Гадание на кофейной гуще»