Сокровище Голубых гор

Подкрепившись кокосовым молоком, усталые путешественники тотчас же улеглись спать. Канаки с Гермозой устроились около входа. Все сразу заснули.

Рано утром они были разбужены страшным шумом. Оказалось, что перед хижиной белого короля собралась толпа его новых подданных и раздается оглушительный треск барабанов. Вслед за тем отодвинулась циновка, заменявшая дверь, и в хижине появился тот же помощник великого вождя в сопровождении нескольких подростков, несших большие корзины, из которых распространялся аппетитный запах.

Это было угощение, подносимое от имени всего племени новому белому вождю. Ульоа милостиво принял его и пригласил своего помощника разделить с ним трапезу. Тот, видимо, был очень польщен этим, хотя со свойственной всем дикарям сдержанностью ничем не выдал своих чувств.

Угощение состояло из отлично поджаренных поросят с гарниром из каких-то крупных кореньев, походивших видом на свеклу, с довольно вкусной сладкой мучнистой мякотью. Кроме того, была принесена крупная рыба, поджаренная с плодами хлебного дерева, и огромная глиняная бутыль капе.

Завтрак состоялся под невыносимую для белых трескотню барабанов, требовать прекращения которой никто не решался из опасения обидеть дикарей, привыкших чествовать своих новых вождей именно таким образом.

Поросячье и рыбное жаркое оказались очень вкусными, а капе, помимо своего хотя и своеобразного, но довольно приятного вкуса, отличалась такой крепостью, что Педро, только отведавший ее, почувствовал сильное головокружение, а «король», уже привыкший к такого рода напиткам, пришел в самое веселое настроение.

После завтрака Ульоа устроил совещание, на котором обсуждалось, как освободить боцмана с юнгой и как бороться с Рамиресом за сокровище умершего Фернандо де Бельграно.

— Прежде всего мы должны хорошенько узнать, какими силами располагает наш противник, — говорил Ульоа.

— Сначала мы просили бы вас, дон Хосе, разузнать все подробности, касающиеся нашего покойного отца, — возразил молодой Бельграно. — До сих пор мы не успели сделать этого, а теперь, по-моему, это вполне удобно.

— Ах да! Вы правы, дон Педро, — согласился Ульоа и, обратившись к Математе, тоже вместе с братом получившему хорошую долю угощения, спросил: — Так ты хорошо знал великого белого вождя своего племени?

— Да, вождь. Я был одним из его друзей, как он сам называл меня.

— А давно он умер?

— Шесть лун тому назад.

— Что было причиной его смерти?

— Удар копьем во время битвы с тонгуинами. Он убил их вождя и потом сам был смертельно ранен.

— А каким образом он сделался вашим вождем?

— Его большая крылатая лодка была разбита бурей. Все его люди утонули, и он один был выброшен на берег, близ Балабио. Там, где большая река Диа. Мы нашли его чуть живого…

— И не съели? — удивился Ульоа.

— Мы не могли этого сделать, вождь. Наши волшебницы незадолго перед его появлением предсказали, что на наш остров скоро прибудет белый, сын солнца и моря, который принесет всему нашему племени большую пользу. Мы поняли, что это и есть тот самый белый, которого принесло нам морем, и так как были в то время без вождя, — он за четверть луны до того был взят в плен и съеден тонгуинами, — то мы и выбрали посланного нам духами белого своим великим вождем.

— И он у вас пользовался почетом?

— Да, вождь, очень большим почетом, потому что он принес нам много пользы. При нем наше селение сделалось самым большим и безопасным на всем острове, и мы поем песни, сложенные нами в честь нашего великого белого вождя.

— Он принадлежал к обществу дук-дук?

— Да, он один и имел великое табу.

— А почему же он бросил в море несколько списков с табу, если они имеют такое большое значение?

— Он всегда со слезами говорил, что у него далеко за морем, там, где восходит солнце, остались дети…

— Бедный папа! — взволнованно воскликнула девушка, когда Ульоа перевел ей слова дикаря.

— И вот, — продолжал Математе, — когда наш вождь почувствовал приближение кончины, он приказал заделать дук-дук в маленькие бочки и бросить их в море. Он говорил, что море донесет их до его детей.

— И он не ошибся: море действительно принесло дук-дук его детям, — сказал Ульоа. — Вот его дети, — продолжал он, указывая на молодых людей. — Они явились сюда за золотом, собранным для них отцом, если оно только еще цело.

При этих словах Ульоа на лице канака выразилось полное изумление.

— Разве желтые камни нашего великого вождя так нравятся его детям, что они не побоялись явиться сюда за ними из-за моря? — воскликнул он.

— Это им приказал сделать их отец, — с невольной улыбкой ответил Ульоа, не входя в дальнейшие объяснения. — А много было собрано им этих камней? — не без любопытства спросил он.

— Много, вождь. Одна из пещер Голубых гор почти вся наполнена ими. Наш покойный вождь складывал камни в эту пещеру понемногу, потом перед своей кончиной наложил на нее табу, чтобы никто, помимо его детей, не мог проникнуть в пещеру.

— А где находится эта пещера?

— На реке Диа, в высокой горе, на самой вершине которой лежит тело нашего великого вождя.

Узнав от дикаря все эти подробности, Ульоа отпустил его.