Сокровище

— Заметь: в моей постели. Но я не затаскивал тебя туда силой и не приглашал в гости на чашечку кофе. Ты уже была там, когда я лег спать, забыла?! И, уж конечно, я не собирался заниматься с тобой любовью, так как не знал, что ты спишь в моей постели. Давай вернемся в квартиру и там спокойно все обсудим: здесь мне как-то неловко.

Когда они снова оказались в квартире, Эрик переоделся, и они продолжили разговор на кухне. Пенни решилась первой начать говорить и тут же пожалела о своей инициативе.

— Я спала и поэтому не сознавала, что делаю, — сказала она, прекрасно понимая, как глупо прозвучали ее слова. Но что ей еще оставалось делать?!

— Спала?! — негодующе воскликнул Эрик. — Ты хочешь, чтобы я поверил тому, будто ты просто спала, когда мы с тобой занимались любовью, и не ты стонала от удовольствия так громко, что тебя могли услышать аж в Калифорнии? Может быть, ты вообще не участвовала в том, что случилось сегодняшней ночью?!

— Сначала все так и было…

— Знаешь, мне почему-то трудно поверить! — откликнулся он, шагая по кухне. На столе дымилась горка блинчиков, а последний блин медленно подгорал на остывающей плите.

Пенни начинала злиться, что Эрик упрямо не хочет верить в правдивость ее слов, как же ей ему все объяснить?

— Думай, что хочешь, но я говорю правду! — воскликнула она, поворачиваясь к окну. — Когда я почувствовала тебя, лежащего рядом со мной, я подумала, что ты мне снишься, что я вижу сладкий сон… Ведь ты должен был вернуться только сегодня вечером!

— Сон? — задумчиво переспросил Эрик, останавливаясь посреди кухни. — Сладкий сон!

Пенни хотелось куда-нибудь спрятаться от его испытующего взгляда, но она преодолела себя и после минутной заминки ответила:

— Да, сладкий сон.

Эрик не знал, верить ей или нет. Ведь невозможно, чтобы человек спал и одновременно занимался любовью! — размышлял он. И она очень странная женщина, если действительно верит, что это был сон. Хотя чему я удивляюсь! Пенни — маленькая «серая мышка», для которой даже обычная деловая поездка в Калифорнию оказалась потрясающим событием. Что же говорить о сегодняшней ночи! Бедняжка совсем ошарашена…

— Ну, если ты действительно спала, — заметил он наконец спокойно, — мне даже страшно представить, на что ты способна, когда бодрствуешь…

Зеленые глаза Пенни загорелись:

— То есть ты хочешь сказать, что я хороша в постели?

Теперь настала очередь Эрика не верить своим ушам:

— Хороша? Нет, ты просто фантастически хороша! Мечта любого мужчины!

— В самом деле?!

— Конечно, — ни минуты не сомневаясь, ответил он и, чтобы побудить ее сделать еще один шаг ему навстречу, скромно улыбаясь, добавил: — Безусловно, дорогая.

Ему понравился яркий блеск в ее глазах, который вдруг напомнил ему, что еще совсем недавно Пенни была девственницей.

Она же была девственницей! — переполошился он. Вот почему она ведет себя так странно! Боже, я совсем забыл и не придал значения тому, что она сейчас чувствует… Какой же я болван! Я такого наговорил…

— С тобой все в порядке, Пенни? Я имею в виду… Надеюсь, я не сделал тебе очень больно?

Пенни мгновенно поняла, что он имеет в виду, и глаза ее наполнились слезами благодарности за столь трогательную заботу. Не зная, как еще можно выразить Эрику свою любовь, она подошла, быстро поцеловала его в губы и замерла, прижавшись к нему.

— Не плачь, пожалуйста. Я не хотел тебя расстроить. Честно, — добавил он, обнимая ее за талию.

— Ну, что ты! Я совсем не расстроена, даже наоборот. Я хочу сообщить тебе одну очень важную вещь.

— Какую же?

Пенни спрятала раскрасневшееся лицо у него на груди, поэтому ее голос звучал глухо, когда она ответила:

— Я плачу не потому, что мне больно и грустно сейчас, а потому, что ты завоевал мое сердце.

Честно говоря, ее слова оказались для Эрика полной неожиданностью: что такого особенного он сказал или сделал, чтобы она влюбилась в него? А Пенни тем временем продолжала говорить:

— Ты проявил такую нежность, такую чуткость ко мне. В общем, ты понимаешь, что я имею в виду.

Нежность? Чуткость? Я?! — Эрик не верил своим ушам. Не зная, что ответить на столь лестный отзыв в свой адрес, он просто погладил ее по голове. Ни Пенни, ни Эрик не знали, сколько времени они уже стоят на кухне вот так, прижавшись друг к другу, в полной тишине…

— А ты уверена, что совсем ничего не помнишь? — наконец осторожно поинтересовался он.

Она посмотрела на него еще влажными от слез бездонными зелеными глазами и, улыбнувшись, тихо ответила:

— Я помню все.

— Значит, ты признаешь, что не спала, когда мы занимались любовью?

— Ну, как тебе сказать. Ведь кое-что я просто не могла не почувствовать… В общем, ты меня понимаешь, — все же не сдавалась Пенни.

Да, Эрик тоже помнил, какие восхитительные ощущения он испытывал! И ему вдруг ужасно захотелось повторить все снова.

— А тебе не хотелось бы повторить все еще раз? — с надеждой в голосе поинтересовался он, а когда она подняла голову, чтобы ответить, быстро и многообещающе прикоснулся к ее чувственным губам.

— Ты имеешь в виду это?