Сокровища Валькирии. Страга Севера

Главный хребет оказался почище, выдутый ветрами снег лежал под скалами, между камнями, а по всему плато виднелась щебенистая залысина, похожая на суетливую тропинку. Мамонт перевалил на восточную сторону хребта и отыскал взглядом заповедный камень-останец со знаком жизни. Несколько правее и чуть выше его начинался развал крупных глыб, среди которых и был вход в пещеру. Солнце стояло уже на уровне с вершиной хребта, через час в сибирском склоне начнутся сумерки... Он направился прямо к развалу, утопая в снегу, — прыгать по камням было опасно. И тут вспомнил, что где-то позади за ним идет это человекообразное существо, по всей видимости, ориентируясь по следам Мамонта. А он сейчас пробуравливал в снегу глубокую тропу, тем самым выдавая вход.

Все повторялось!

Мамонт затаился в камнях и долго прислушивался, осматривая гребень хребта, ярко освещенного солнцем. Даже крошечный предмет сейчас бросал длинную тень, и любое движение немедленно бы отрисовалось на склоне, как на гигантском экране. Прошло минут пятнадцать, снежный человек не появлялся, лишь ветер гнал поземку, сдувая с плато остатки снега.

Внезапно безмолвие нарушилось криком, словно кто-то пробовал голос:

— Ва!..

Эхо взметнулось над головой и унеслось к границе леса. Забыв обо всем, Мамонт выскочил из засады и сдернул шапку.

— Ва! Ва! Ва! — всколыхнулась тишина плачущим голосом.

— Карна, — прошептал он и вдруг увидел, что у заповедного камня поднимается в небо мятущийся столб дыма.

От предчувствия, что она рядом, затрепетала душа и ознобило спину. Не разбирая дороги, Мамонт побежал по склону, засмеялся, закричал на ходу:

— Валькирия! Карна!

— Ва-ва-ва!.. — откликнулась она радостным криком. В этот миг свет переломился, солнце пало за кромку хребта, и восточный склон погрузился в голубые сумерки. Но Мамонт заметил, как от заповедного камня навстречу ему, едва касаясь снежных застругов, летит стремительная, легкая фигурка. И будто волосы трепещутся на ветру!

Делая огромные скачки, он мчался вниз, и ноги всякий раз, доставая земли, находили твердую, надежную опору. Сблизившись, они не столкнулись, а как бы одновременно взлетели и медленно опустились на землю, обняв друг друга. Остановилось дыхание, замерло сердце, и прежде чем ожили снова, минуло время...

— Карна, Карна, — зашептал и закричал он. — Я искал тебя, шел к тебе... Валькирия!

Спортивная вязаная шапочка слетела с ее головы, и упали, раскручиваясь, длинные волосы...

— Данила, — вдруг вымолвила она. — Данила-мастер...

Мамонт отпрянул, заглядывая в лицо.

— Я не Данила... Я Мамонт!

Она же с неистовой силой вновь обхватила руками его шею, зашептала безумно:

— Прости меня, прости меня! Я не поверила в сказку! Но ты все равно пришел! Ты спас меня!

Мамонт едва оторвал ее руки: чужое, незнакомое лицо, бордовые коросты на обмороженных щеках, носу, коростные, в простуде, губы, мазки сажи...

— Кто ты? — чего-то страшась, спросил он.

— Не узнал меня? — счастливо засмеялась она, порываясь обнять. — Не узнал? Я опоздала, но пришла!..

— Инга?!

— Это я! — Смех ее тоже показался безумным, на губах выступила кровь. — Ты приходил сюда? Ты ждал меня, Данила?!

— Я не Данила! — закричал Мамонт, встряхивая ее за плечи. — Посмотри же, посмотри! Ну?

Эхо вторило крикам, и над горами клокотал бесконечный звенящий голос:

— Ва! Ва! Ва!..

Инга вдруг шагнула назад, осела в снег, лихорадка била руки.

— Кто же ты?.. Кто?!

Он взял ее за обмороженные, в волдырях, руки, опустился на колени.

— Я прилетел к тебе на вертолете, — стараясь успокоить ее, проговорил Мамонт. — Помнишь? А потом ты полетела со мной и показала мне этот камень...

Она медленно приходила в себя, словно просыпаясь от болезненного, тяжкого сна.

— Где же... Данила? Данила-мастер?

— У Хозяйки Медной горы, — объяснил Мамонт. — Она заточила его в свои чертоги на сто лет. А через сто лет он вернется и придет к камню.

Так просил передать когда-то Страга Севера, зажимая рану на груди...

— Через сто лет. — Ее взгляд остекленел. — Как долго ждать...

— Ты не пришла в назначенный день, и Хозяйка взяла его к себе.

— Мне было трудно поверить, — с болью призналась она. — А поверила... стало поздно.

Мамонту вдруг показалось, что Инга умирает: жизнь тускнела в ее глазах, закрывались веки с опаленными ресницами. Он поднял ее на ноги, встряхнул безвольно мотнулась голова...

— Инга! Инга!!

— Га-га-га!.. — словно крик стаи гусей, пронеслось над головами.

— Мы пойдем с тобой искать, слышишь? Мы найдем Данилу-мастера!

— Найдем? — чуть оживилась она. — Ты знаешь дорогу к Хозяйке Медной горы? Знаешь?

— Знаю! — Мамонт поднял ее на руки и понес к костру. — Сейчас темнеет... А завтра мы найдем дорогу!

Огонь был разложен возле заповедного камня, и его пламя высвечивало обветшавший знак жизни. Судя по кругу кострища и пеплу, он горел здесь давно, может быть, месяц. Рядом лежала куча заготовленных дров, а на плоском камне стоял закопченный котелок и несколько пустых консервных банок. Видимо, Инга спала у костра, укрываясь прожженным во многих местах верблюжьим одеялом.