Ей давно за тридцать, а её жизнь делится между съёмными квартирами и цеппелем, между сном и работой. Её никто не ждёт, её круг – сослуживцы, и далеко не всех из них можно назвать друзьями. Она медикус, но откажет кому угодно, если ей прикажут не помогать. Отвернётся. Сделает вид, что не заметила. Она медикус, но ей доводилось и убивать, и приказывать убить. Что сказал бы отец, услышав это признание? Что он вообще сказал бы о её жизни? О перспективах? Возможно, ей повезёт «зацепиться» за Галану, вернуться и получить серьёзную должность в центральном аппарате Департамента. Возможно, к этому времени у неё ещё останется здоровье, чтобы завести ребенка. Возможно… А возможно, её убьют во время очередной командировки. Или убьют эти самые сомнения…
Которые не приветствовались в Департаменте.
Об этом она мечтала?
Таким видела своё будущее?
Нет.
И именно поэтому иногда, далеко не каждый день и не каждый месяц, Сада горько плакала, уткнувшись лицом в подушку. На борту «Доброты» или в квартире, но всегда одна. Так и не познавшая любви. Так и не ставшая матерью.
– Ты меня звал?
– Отдыхала? – вопросом на вопрос ответил Якта Фарипитечик.
– Если бы, – непритворно вздохнула Сада. – Работала.
У сбывшихся мечтаний и удовлетворённых амбиций есть не только глянцевые, яркие стороны, в виде власти и повышенного жалованья. Существует изнанка, и потому последние четыре часа господин главный медикус госпиталя «Доброта» провела не в блаженном «ничегонеделанье», как большинство её подчинённых, а разбираясь за письменным столом с многочисленными бухгалтерскими бумагами. А впереди её ждала ревизия склада, формирование заявки на инструмент и медикаменты, формирование общей заявки для госпиталя и цеппеля, квартальный отчёт в Фонд и прочая прилагающаяся к высокой должности бюрократия. Бумажно-административные занятия Сада ненавидела люто и охотно бросила бухгалтерию, едва посыльный озвучил просьбу капитана подняться на мостик.
– Что случилось?
– Посмотри на северо-запад, – предложил Якта, протягивая Нульчик бинокль. И встал рядом, когда женщина подошла к левому окну.
– Пиратский рейд с соседней провинции?
– Я тоже так подумал, – кивнул Фарипитетчик. – Но на самом деле на них напала «свободная сотня», которую разнёс проходящий мимо доминатор.
Капитан связался с гарнизоном по радио и потому не представлял, а точно знал картину произошедшего.
– Крейсер стёр с лица земли весь центр, – угрюмо заметила Нульчик.
– Свободяне поступили бы так же, – пожал плечами капитан. – Только не взорвали бы, а сожгли.
– Но…
– Доминатор помог.
Сада знала, что Фарипитетчик прав, что, перебив гарнизон, свободяне ограбили бы посёлок, изнасиловали женщин и убили всех мужчин, однако не смогла промолчать:
– Но какой ценой?
– Приемлемой.
Вырванные деревья, воронки посреди улиц, проломленные крыши… Некоторые дома ещё горят, но их тушат, точнее, заканчивают тушить. Специальные команды перетаскивают трупы: местные – отдельно, свободяне – отдельно. Около казармы, на площади, прямо на земле, в пыли, сидят связанные люди. Вечером их повесят.
Обыденность.
Точно подобранное слово ударило обухом, и на мгновение Саду захлестнула злость. От обыденности происходящего. От того, что она практически сразу определила количество убитых и раненых, и от того, что не испытала никаких чувств, абсолютно никаких. Менсала – смерть – кровь давно стали синонимами. Обыденными синонимами.
– Якта, прикажи искать площадку для приземления, – через силу произнесла Нульчик.
– Мы вроде спешим? – тихо напомнил Фарипитетчик.
– Им нужна помощь. – Сада уже справилась с собой, и больше её голос не прерывался. – Придётся задержаться.
И продолжала смотреть на посёлок. Очень спокойная внешне и очень сосредоточенная внутри.
Якта знал, что прямо сейчас Нульчик прикидывает, куда направить санитаров в первую очередь, где развернуть полевую операционную, а где – пункты перевязки и осмотра пострадавших. Продумывала, какие группы усилить и за счёт кого и кто будет руководить захоронениями: учитывая стоящую жару, следовало взять мероприятие под особый контроль.
Сада прикидывала, а Фарипитетчик вновь поймал себя на мысли, что восхищается ею: жёсткий руководитель, чьи подчинённые ходили по струнке, опытный разведчик, без колебаний отдававший приказ на устранение врагов Галаны, Сада сохранила в себе настоящего медикуса, готового прийти на помощь кому угодно и когда угодно. Прийти на помощь, позабыв обо всём, даже о долге.
Потому что в этом была она вся.
– Подходящее поле есть к западу от деревни, – негромко произнёс Фарипитетчик. – Я посажу цеппель в трёхстах метрах от околицы.
– Отлично. – Нульчик подошла к переговорной трубе, выждала паузу и спокойно, как будто речь шла о чём-то обыденном, произнесла: – Внимание, «Доброта», рабочая тревога! Повторяю: рабочая тревога! Личному составу подготовиться к высадке. Командирам групп немедленно явиться на мостик.
И тем привела в действие все механизмы передвижного госпиталя.