Сокровища чистого разума

– Мне нравится выбор, который я сделал. – И кивнул замолчавшему инженеру: – Прошу, дружище, продолжай.

– На каждом цеппеле установлен круг из уловителей, которые одновременно являются и преобразователями, – медленно произнёс Холь, вновь поглаживая устройство по металлическому кожуху. – Здесь их триста шестьдесят, с шагом в один градус. На втором рундере – сто восемьдесят.

– Почему такая разница?

– Часть эксперимента, – объяснил Алоиз. – Проверяем, сколько уловителей достаточно для полноценной работы устройства.

– Каков критерий?

– Наполнение Накопителя. – Инженер повернулся и устремил взгляд на огромное устройство, которое монтировали в центре «бублика» рабочие. – По моим расчётам, аккумулированной в нём энергии хватит, чтобы питать Мритск в течение нескольких дней.

– Вы наполните Накопитель за минуту? – удивилась Агафрена.

– Мы планируем наполнить Накопитель за минуту, – уточнил Алоиз. – Предварительные выкладки показывают, что теоретически это возможно.

– А стоимость полученной энергии будет равна стоимости одного межзвёздного перехода, – добавил Мритский. – Можно сказать, даром.

– Для тебя это важно…

– Это для всех важно, дорогая. Мы не только попадём в учебники истории и крупно заработаем, но и придадим новый, очень мощный импульс развитию Герметикона. Многие молодые планеты испытывают серьёзный энергетический голод, который мешает им нормально развиваться, и наше открытие им здорово поможет.

– Только не говори, что тебе есть дело до «молодых» планет, – поморщилась Агафрена.

– Мне на них плевать, – не стал скрывать губернатор. – Но моё к ним отношение не отменяет того факта, что я прав: наша установка станет для них огромным подспорьем.

Оспаривать подобное утверждение женщина не стала. Качнула головой, показывая, что услышала и, наверное, согласна, перевела взгляд на огромный Накопитель, тихонько вздохнула – это наилучшим образом подчеркнуло её отношение к происходящему, – после чего спросила:

– На втором рундере монтируется такой же Накопитель?

– Абсолютно другой, – мгновенно ответил Холь. – На втором рундере мы применили принципиально иную систему преобразования и передачи энергии.

– Почему?

– Потому что мы экспериментируем, – развёл руками инженер. – Потому что мы впервые собираемся «щупать» энергетическое поле перехода, и я не случайно употребил этот оборот: мы именно щупаем, как слепые…

* * *

– Прости за прегрешения, свершенные и помысленные, за недостаточное рвение и недостаточную веру. Прости, если мысли мои не были чисты… – Саймон Фил молился в спальне гостиничного номера. Молился, как того требовал канон, в полутьме: дверь закрыта, лампы погашены, плотные шторы тщательно задернуты, и в свете единственной свечи – освящённого в храме огарка – едва угадываются очертания закреплённого на стене Символа. – Прости, если не был суров к врагам Твоим так, как того они заслуживали. Прости, ибо я только стремлюсь к Истине. Прости…

Еженедельный «Покаянный гимн» считался одним из главнейших обращений к Создателю, и ни один правоверный чирит не смел его пропустить. Гимн требовал подробно вспомнить прошедшие семь дней, тщательно обдумать свои действия, отыскать в них ошибки или проявленную слабость, признать их, раскаяться и преисполниться решимости и воли. Гимн учил быть правильным чиритом.

– Слово Твоё – есть моя жизнь. Служение Тебе – есть моя жизнь. Милость Твоя – есть моя надежда. Твёрдость моя – во славу Твою. Ты укрепляешь и указуешь. Без Тебя меня нет. Слава Тебе. Слава…

Стоящий на коленях Фил униженно подполз к стене и поцеловал пол в том месте, над которым висел Символ. Именно так следовало завершать «Покаянный гимн» – распластавшись в пыли, наглядно демонстрируя Ему покорность, умоляя не гневаться, а если гневаться, то не сильно.

Признавая себя ничем.

Бог есть добро.

В этом постулате суть олгеменов, душа олгеменов, сила олгеменов и их слабость. В этом постулате определяется их взгляд на людей и самих себя. В этом постулате – идея того мира, когда быть человеком означало быть олгеменом. Когда малочисленные и немного растерянные общины проходили через Вечные Дыры и начинали обустраивать свои новые миры. Когда ценился каждый человек, и все понимали, что без взаимной поддержки не выжить.

И тогда Бог сказал, что он есть добро.

И того, кто творит добро, Бог оделяет улыбкой. Незримой, но тёплой. И печалится над теми, кто по глупости или недомыслию сеет среди людей семена раздора. Не наказывает, но печалится, ибо Создатель совершенен и в нём нет места злу. Бог любит всех и прощает устыдившихся неправедных дел своих. И потому нельзя поднимать имя Бога на знамёнах войны, ибо нет в ней добра, а лишь его противоположность.

Бог есть добро.

Именно эта мысль красной нитью проходит через священные книги олгеменов, и именно эта мысль подверглась наибольшим сомнениям в Эпоху Белого Мора, в те страшные годы, которые унесли больше половины человечества. Если Бог – добро, то как он допустил подобный ужас? Почему не уберёг? Почему лишь Добрая Дочь Его пришла на помощь? Мы провинились?

ДА!

Именно такой ответ дали священники Галаны.