Сокровища чистого разума

– А я знаю теорию электрического поля и много других теорий, – вальяжно сообщил старик. – Спорим, от моих знаний больше пользы?

Саде показалось, что даже взлетевшее вверх облако дыма смеётся над ней. Женщину охватил гнев, и потому следующий монолог прозвучал зло, но не так жёстко, как хотелось:

– Не надо юродствовать, Эзра! Лучше подумай, что будет, если я расскажу Его превосходительству, что ты скрывал гениального учёного, которого можно было с выгодой продать на Галану или же заставить работать на Трибердию. Что будет?

– Ты расскажешь губернатору, – равнодушно произнёс Кедо.

– Именно! – выдала Сада. – Так что будет?

– Я не спрашивал, галанитская ты дура, я ответил на вопрос: если ты расскажешь губернатору, это будет означать, что ты расскажешь губернатору. И всё.

Эзра вытащил изо рта трубку и скроил на лице такое выражение, что Нульчик захотелось растаять в воздухе вместе с ароматным дымом, безмолвным свидетелем её позора. Но отступать было некуда, бежать – стыдно, и она продолжила бессмысленную атаку:

– Что он с тобой сделает, старый?

– Тебя не касается.

– Хочешь сказать, что губернатор закроет глаза на твою выходку?

– Возможно, мы с ним крепко поругаемся, – после короткой паузы признал Кедо. – Но наша размолвка не поможет тебе отыскать Павла.

– То есть Гатов здесь был? – Поскольку встреча категорически не задалась, Сада решила выдавить из старика хотя бы признание.

А в ответ услышала усталое:

– Ты ведь не такая дура, какой я тебя здесь выставил, – с мягкой грустью произнёс Кедо. – Ты понимаешь, что Павел не станет работать на Галану, так почему не оставишь его в покое? Хоть раз в жизни поступи по-человечески: доложи в Департамент, что упустила его с планеты, и совесть твоя будет чиста.

– Что ты знаешь о моей совести? – отрывисто спросила Сада.

– Я знаю, что ты действительно помогаешь людям, знаю, что однажды ты оперировала семнадцать часов без перерыва, спасла двенадцать человек и закончила, лишь потеряв сознание от усталости и напряжения, – вздохнул Эзра. – Я знаю и только поэтому согласился с тобой встретиться. И только поэтому говорю с тобой, как с человеком: оставь Павла в покое. Ему страшно, очень страшно, он хочет убежать, но он скорее умрёт, чем будет на тебя работать. Он принял решение, я знаю, и если ты его догонишь, он убьёт себя.

– Из-за чего?

– Из-за того, что родил очень злого ребёнка.

– Извини? – Сада на самом деле не поняла этой фразы.

И задала вопрос машинально, не надеясь на ответ, но получила его.

– Ты не учёный, поэтому просто поверь на слово: в каждом открытии таится частичка учёного, каждое – это ребенок, которого он родил, – размеренно произнёс старик. – И каждый учёный боится родить злого ребенка, такого, глядя на которого захочется убить себя. Каждый настоящий учёный чувствует ответственность за всё, что он делает, а Павел – настоящий.

И неподдельное участие в голосе Кедо заставило женщину замереть. На мгновение, на одно-единственное мгновение ей стало горько. На мгновение, на одно-единственное мгновение она увидела себя со стороны: медикуса по профессии и призванию, пытающегося угрозами вышибить из старого механика нужную информацию. На мгновение ей стало настолько противно, что захотелось объясниться, и сделать это Сада могла лишь одним способом:

– Есть такое понятие – долг, – тихо сказала она, опуская глаза.

– Павел ничего не должен твоей планете.

– Я должна.

– Его голову?

– Его ум, его талант, его гений. – Сада сама поражалась тому, что говорит. Нюансы службы всегда казались ей нормальными, естественными, но сейчас, излагая их загрустившему старику с остывшей трубкой в руке, женщина поймала себя на мысли, что излагает манифест людоедов. – Если он не согласится предоставить всё это – я заберу его голову, потому что люди, подобные Гатову, должны работать на Галану. И ни на кого больше.

– Что же вы за твари такие, – негромко произнёс Кедо. Не спросил, а именно произнёс.

– Твари ползают перед нами на брюхе, – зачем-то ответила Нульчик. – А мы будем править Вселенной.

Равнодушно.

Нет, править они будут весело, с выдумкой. А равнодушно эта фраза прозвучала из уст Сады.

– Теперь, надеюсь, ты поняла, почему я помог Павлу, – тихо сказал Эзра. И принялся выбивать трубку о броню «Доннера». – Я ошибся в тебе. Уезжай.

– Ты только что сделал меня своим врагом, – с той же бесстрастностью произнесла Сада. – Напрасно.

– Я всего лишь показал, что не собираюсь вам служить, – уточнил старик. – Если это означает, что я твой враг, то да – я твой враг.

– Интересная мысль.

– В ней нет ничего нового: вы исповедуете эту мысль уже сотни лет.

– В таком случае прощай. – Женщина повернулась, но шаг не сделала, застыла, слушая прощальную фразу Кедо:

– Совет напоследок, Сада Нульчик: не преследуй Павла. Ваша встреча может закончиться совсем не так, как тебе хотелось бы.

* * *

– Не так плохо, как представлялось издали, – резюмировал Гатов, спрыгивая с телеги на главной площади Одекки. – Люблю небольшие городки.