Сокровища Айседоры

– Я ее не спас. Теперь мне жить с этим и с тем, что она была для меня чужой. Даже хуже. Мы прожили в этом доме почти восемнадцать лет, и у нас не было ничего общего.

Дора повернулась и замерла на диванчике. Джед изумленно смотрел на нее. Как она прелестна в этом море солнечного света. Торжественное выражение лица, спокойные глаза. Странно, подумал он. Никогда в этом доме не было ничего, что он назвал бы прекрасным. До этого момента.

– Я понимаю, почему ты привез меня сюда. Почему чувствовал, что должен… но это необязательно. Я рада, что ты это сделал, но в этом не было необходимости. – Дора со вздохом опустила руки на колени. – Ты хотел, чтобы я увидела холодный пустой дом, в котором осталось одно несчастье. И ты хотел, чтобы я поняла: как и этот дом, ты ничего не можешь предложить.

Джед с трудом подавил отчаянное желание броситься к ней и опустить голову на ее колени.

– Мне действительно нечего предложить.

– Ты не хочешь, – поправила она. – И, учитывая твое детство, это логично. Только, Скиммерхорн, проблема в том, что чувства не логичны. Мои, во всяком случае.

Какой у нее теплый голос, подумал он… и ее присутствие согрело эту холодную комнату.

– Я сказала, что люблю тебя, а ты предпочел бы пощечину. Но я все равно тебя люблю. Может, я не хотела это говорить… а может, хотела.

Дора устало провела рукой по волосам и тихо повторила:

– А может, хотела. Потому что, даже подозревая, какой будет твоя реакция, я не привыкла прятать свои чувства. Но это мои чувства, Джед. Они ни к чему тебя не обязывают.

– Когда женщина говорит мужчине, что любит его, она обязывает его ко всему.

– Ты так это видишь? – Дора чуть улыбнулась, но ее глаза оставались печальными. – Позволь сказать, как вижу это я. Любовь – дар, от которого можно отказаться. Но отказаться – не означает разрушить. Ты просто откладываешь подарок в сторону. Я ничего не прошу взамен. Я не говорю, что не хочу ничего, просто не жду.

Дора встала и подошла к нему, ласково обняла ладонями его лицо. В ее глазах была такая бездна сострадания, что он почувствовал себя ничтожеством.

– Прими, что предлагают, Джед, особенно если предлагают великодушно и без всяких ожиданий. Я постараюсь больше не говорить тебе о своей любви… чтобы не смущать нас обоих.

– Дора, ты оставляешь себя уязвимой.

– Я знаю. Но не вижу в этом ничего страшного. – Она поцеловала его… в одну щеку, потом в другую, потом в губы. – Расслабься и наслаждайся жизнью, Скиммерхорн. Как и я.

– Я не тот, кто тебе нужен. – Но он притянул ее к себе. Потому что нуждался в ней. Потому что никто не был нужен ему, кроме нее.

– Ты не прав. – Дора закрыла глаза, чтобы удержать навернувшиеся слезы. – И насчет дома ты ошибаешься. Вы оба просто ждете.

Джед понимал, что обсуждаемые с Брентом детали чрезвычайно важны, но никак не мог заставить себя сосредоточиться. Он мысленно видел окутанную солнечным светом Дору на диванчике под окном в некогда ненавистной ему комнате.

И он продолжал ощущать ее ладони на своем лице, видел улыбку, с которой она предлагала ему свою любовь.

– Джед, я чувствую себя нудным учителем истории.

Джед моргнул, сфокусировал взгляд.

– Что?

– Вот об этом я и говорю. – Глубоко вздохнув, Брент откинулся на спинку своего рабочего кресла. – Не хочешь рассказать мне, о чем задумался?

– Ни о чем. – Джед допил остатки отвратительного кофе. – Собранная тобой информация подтверждает, что Уайнсэп – еще один подчиненный. Нам необходимо подобраться к боссу. Финли. Не напролом, конечно. Чем дольше мы будем держать контрабандного Моне в секрете, тем лучше.

– Мои сведения о Финли не наполнят и чайной ложки, – пожаловался Брент. – Он богат… так богат, что ты, приятель, рядом с ним кажешься нищим… он удачлив, одинок и тщательно охраняет от посторонних свою личную жизнь.

– И руководит крупной импортно-экспортной фирмой. Отличное прикрытие для контрабандной деятельности.

– Одних подозрений недостаточно, – пробормотал Брент. – У нас нет против Финли ни одной неопровержимой улики. Конечно, Уайнсэп – его помощник, и Ди Карло работал на него.

– Ди Карло – мелкий жулик. Достаточно взглянуть на его судимости.

– А у Финли полицейского досье нет. Он – американский идеал, человек, всего добившийся сам, образцовый гражданин.

– Тогда небольшое расследование ему не повредит, – заметил Джед. – Я хочу слетать в Лос-Анджелес.

– Так я и думал. Послушай, Джед, я понимаю, у тебя в этом деле личный интерес, но Голдмен задает вопросы.

– Может, пора ответить на них.

– Комиссар тоже так думает.

– Брент, я – гражданское лицо. Никто не имеет права запретить мне слетать на Западное побережье… за мой собственный счет, в мое личное время.

– Может, хватит дурить мне голову? – выпалил Брент. – Я знаю, что через час у тебя встреча с комиссаром, и мы оба знаем, что он тебе скажет. Ты больше не можешь увиливать. Облегчи мне жизнь и скажи, что ты возвращаешься на работу.

– Этого я не могу сказать. Но могу сказать, что подумываю о возвращении.

Брент выругался.

– Серьезно?