Сокращенный вариант

Она продолжала читать. Рассказ о романе Гарриет с Рочфортом сопровождался бесконечными отступлениями, часть из них явно имела целью устрашить перспективные жертвы шантажа (одной из которых, похоже, был король Георг IV) и заставить их платить за то, чтобы она не назвала их по имени в очередном выпуске. Но главную нить повествования в этом томе составлял щебет Гарриет о том, как она влюбилась в Рочфорта, словно тот был Антонием, а она Клеопатрой. Здесь же были перепечатки их писем друг другу.

«Я не девственница, и меня это никогда не волновало, в остальном же я добродетельна, как в делах сердечных, так и в том, что касается целомудрия».

«На самом деле я очарован вами, вашими манерами и всем, что составляет вас как личность, — писал ей в ответ Рочфорт. — И я питаю к вам очень нежные чувства, если использовать вашу манеру выражаться. Но меня вдохновляет не только страсть, но и уважение, которые, если они перерастут в любовь и окажутся взаимными, принесут мне новую беду». (Рочфорт, похоже, хотел восполнить в запятых то, чего ему не хватало в фунтах стерлингов, с горечью подумала Джульет.) Несколько недель спустя Гарриет уже предлагала ему помощь в урегулировании долговых обязательств.

«Могу ли я переспать с вашими торговцами или вашими родственниками?» — спрашивала миссис Вильсон с характерной для нее находчивостью.

Рочфорт писал ей:

О, Гарриет! Жизнь коротка.
Года бегут, текут рекой.
Живи, живется пока,
Люби, резвись и песни пой.

Гарриет писала ему в ответ о том, что его глаза напоминают ей о великой потерянной любви ее молодости — о лорде Понсонби, решила Джульет.

И вспоминала о том, какой она была сама.

Я ветрена была, но и умна притом!
А что теперь? Его уж нет со мной.
И я с тех пор сны вижу лишь о нем.
Молю, чтобы пришел любимый мой.

Согласно Бланшу, Гарриет каким-то образом удалось погасить его долги настолько, что Рочфорта выпустили из тюрьмы. Он отплатил ей беспробудным пьянством, азартной игрой на деньги, связями с другими женщинами и требованием обеспечивать ему роскошную жизнь. Тем не менее ее собственная страсть была такой, что для того, чтобы удержать его, она со временем написала «Мемуары». А сделав это, решила Джульет, она полностью потеряла право на некий до сих пор убедительный образ женщины с принципами.

— Ох ты!

Воскликнула Джульет вслух — так поразило ее внезапное озарение. Внезапно обе подспудные мысли, которые она никак не могла уловить, сформулировать для себя в полицейском участке, явились в ее сознание ясно. Собственная правота не вызывала сомнений.

Она взглянула на Мюррея, чтобы убедиться, что не разбудила его. Тот все еще похрапывал с умиротворенным, счастливым видом. Под этот храп она встала с постели и тихонько пошла к комоду с зеркалом, где лежала толстая подборка стихотворений Ады. Потом поднялась в кабинет и еще раз перечитала стихотворение «Полевой фугас».

ГЛАВА 16 ДЖУЛЬЕТ РАССКАЗЫВАЕТ

— Всего один день, — говорила Джульет на следующее утро. — Всего день. Если дело не выгорит, что мы теряем?

Лицо Лэндиса хранило скептическое выражение.

— Начни сначала, — попросил он. — Расскажи мне снова о мыслях, которые тебя посетили.

Он прошлепал в другой конец кухни, чтобы налить себе еще кофе, потом открыл холодильник и достал молоко. На нем были те же черные джинсы «Левис», что и вчера вечером. Именно те же самые. В утреннем свете, усиленном свечением лампочки в холодильнике, он смотрелся потрясающе. Тем не менее Джульет, которая считала, что проявила подлинный такт и сознательность зрелого человека, не разбудив его в два часа ночи, пришлось сделать над собой усилие, чтобы не запустить в него газетой.

Вместо этого она, призвав все свое терпение, начала объяснять все заново.

— Хорошо, вот что я поняла прошедшей ночью. Гарриет Вильсон была женщиной с принципами — скажем, честной проституткой — до тех пор, пока не встретила Уильяма Рочфорта. Она спала с мужчинами за деньги, но никому не рассказывала их секреты. Любовь к Рочфорту все изменила. Ради него, для того чтобы содержать его, Гарриет превратилась в шантажистку. И я думаю, Том Гидди тоже сделался убийцей ради Синди, ради того, чтобы содержать ее. Теперь взгляни снова на стихотворение.

Когда Мюррей снова сел за стол, она положила перед ним листок.

— «И чашку ты вертишь напрасно, зря», — прочитала она вслух, показывая пальцем на эту строчку. — Кто так делает? Вспомни поминки после панихиды по Аде. Попробуй представить себе Тома Гидди. Он именно этим все время и занимался — вертел в руках чашку, время от времени отпивая кофе. У него привычка такая. Стихотворение о Томе. И…

— Извини, ты заметила, как Том вертит чашку? Только за этим и следила?

— Это манера поведения, — вскипела Джульет. — Я романист. Я коллекционирую разные манеры.