Сокол против кречета

– Я вижу, тебе немного нездоровится,– сказал Бату и протянул ему зелененький шарик. – Возьми, поможет, – ободрил он князя. – Не бойся. Если бы я хотел тебя убить, то мои воины могли бы это сделать уже десятки раз. И уж тем более я не хочу этого сейчас. Ты – мой друг, и я еще не утратил надежды на то, что ты поддашься на мои уговоры.

Святозар взял. Помнится, он еще удивился непривычному вкусу, но снадобья лекарей редко пахнут хорошо, да и сладких среди них – ну, разве что мед, вот, пожалуй, и все.

Зато ему чуть ли не сразу полегчало. Потом, кажется, они снова пили вино. Бату опять пытался убедить его вывести воинов в степь, за Яик, но Святозар отказался и старательно пытался сдержать совершенно неуместную улыбку, которая словно прилипла к его губам, упрямо пытаясь раздвинуть их еще шире.

А дальше Бату предложил ему еще один катышек. Ну, точно, и как это у него выскочило из головы. Едва князь его принял, как стал весело, до колик в животе смеяться над словами хана, но тот не обижался и даже улыбался в ответ.

О чем говорил тогда Бату, Святозар, хоть убей, вспомнить не мог, но теперь был уверен в том, что ничего смешного в его рассказе не было – всему виной колдовские катышки. «Да ведь он меня проверял! – только теперь дошло до него. – Потому и Бурунчи казался таким уверенным, что возьмет Яик. Он тоже все знал, собака!»

Да, но что же теперь делать?! На князя вновь навалилась безысходная тоска. Ведь для всех остальных он – предатель, и что бы князь теперь ни сказал в свое оправдание, это останется лишь словами. Одно мгновение его глупого бессмысленного смеха там, на площади, перевешивает все, что он ни произнесет.

Но зачем он нужен хану? Неужели тот замыслил с его помощью взять все крепости на Яике? Скорее всего, так и есть. Будут его возить с собой, как куклу, к которой умелец приделал подвижные ручки и ножки. А не станет кукла слушаться, у Бурунчи есть катышек. Мало одного – засунут в рот второй. Не захочет глотать – впихнут силой.

И что потом? Он опять будет глупо улыбаться, веселиться, кричать, чтобы открыли ворота, и заливаться бессмысленным смехом, сидя в седле и глядя на то, как монголы безжалостно вырезают его по-рубежников.

«Ну уж нет! Если нельзя одолеть коварного врага, так можно хотя бы умереть с честью, – скрипнул зубами князь. – Хотя какая уж тут честь, когда я не только себя, но и отца навеки опозорил. Люди скажут: „Вот, государь, какого ты сына вырастил. Израдца земли русской!“

Горькие размышления Святозара прервал приход Бурунчи.

Воины, вошедшие вместе с ним в темницу, молча воткнули в держатели на стенах ярко горящие факелы и тут же удалились.

Бурунчи, оставшись один на один с пленником, присел на корточки и заботливо спросил:

– Что князь, худо тебе?

Святозар промолчал.

– Вижу, что худо, – невозмутимо продолжал темник и неожиданно похвалил: – Однако ты и силен. Двоих людей у меня убил. И ведь голыми руками сумел это сделать. Пятеро на тебе висели, а ты их всех раскидал. Ох и силен, – и заговорщически подмигнул Святозару. – Но это ничего. Когда враг – настоящий багатур, самым умным будет не убить его, а сделать из него друга. Ведь после вчерашнего у тебя совсем не осталось друзей, а это плохо. Разве без них можно жить на свете? А Бату по-прежнему предлагает тебе свою дружбу.

– Я уже познал ее на деле. Больше что-то не хочется, – с горечью заметил Святозар.

– Напрасно ты так сказал, – всплеснул руками Бурунчи. – Хан хочет посадить тебя в Рязани, а как это сделать, если тумены твоего отца стоят на пути к цели? – И, подумав, добавил: – Вашей общей цели.

– Чего же ты от меня хочешь, тварь?!

– Ругаешь меня, – вздохнул темник. – Я к тебе с добром, а ты ругаешь. Зря. Лучше подумай о будущем, о том, что тебя ждет впереди.

– Мне страшно в него заглядывать, – отозвался Святозар. – Теперь для меня каждое «завтра» будет хуже, чем «сегодня». Даже если «сегодня» и без того тяжелое.

– Напрасно ты так говоришь, – упрекнул его темник. – Ты просто не знаешь того, что ждет тебя завтра. Но для этого ты должен помочь мне сегодня. Ведь ты знаешь всех своих воинов, которые умеют обращаться с огненным боем. Этим ты тоже не предашь – только укажешь их мне, и все. Даже наоборот – ты их спасешь от смерти. Совсем хорошо, если бы ты помог мне уговорить их, но об этом я пока не прошу. Пускай. Сам займусь. Главное – укажи. Пойми, что этим ты лишь поможешь справедливому делу. Разве честно будет, если против туменов Вату, которые не имеют пушек, выйдут тумены твоего отца, у которых они есть? И тогда Бату посадит тебя… – Склонившись поближе к пленнику, он радостно выпалил: – На царский трон!

Плевок князя оказался точен, а Бурунчи нерасторопен, слишком поздно отшатнувшись. Выкрикивая ругательства, темник вскочил на ноги, выхватил из ножен саблю, но в последний момент сумел себя сдержать, остановив руку на замахе.

Святозар разочарованно вздохнул. Долгожданная смерть вновь обошла его стороной. Значит, надо пытаться вновь.