Сокол против кречета

Даже кремль, который по повелению государя стали строить из камня, существенно уступал могучим стенам, возвышавшимся над верхней частью города во время его учительства. Не сказать – жалкая пародия, чтоб не обидеть, просто сроки – во-первых, и деньги – во-вторых. Словом, и стены его были чуть ли не вдвое тоньше, и сам он выглядел не так внушительно.

– Ты же купаешься в миллионах, – как-то в сердцах бросил воевода. – А скупердяй, как твой Зворыка, хай ему!

– Министр финансов должен быть скупердяем, – возразил он тогда другу. – А что до меня, то мои миллионы как бурное море. Не успеет нахлынуть, как тут же начинается отлив. Кстати, не без твоей помощи. И уж кому-кому, а тебе грех жаловаться. У тебя все командиры, начиная с сотников, получают – будь здоров. Не то что генералы в той России, откуда мы прибыли и у которых, как ты рассказывал, паек чуть ли не втрое хуже собачьего[89].

– Ну, тут ты молодца, – примирительно заметил Вячеслав.

– Это не я молодца. Считай, что я это делаю за счет олигархов, которых нет. Если бы их не было в то время, в котором мы жили, то хватило бы и армии, и бабкам на молочишко и вообще, – улыбнулся Константин.

– А говоришь прямо как наш Михал Юрич, даже хлеще, – хмыкнул воевода. – Но он-то вроде давно угомонился, а вот ты нехорошие намеки отпускаешь.

– Никаких намеков. Это голые факты и только. Главные беды из-за очень резкого расслоения людей. А сейчас на Руси такого, чтоб один миллиарды получал, а сотни тысяч концы с концами еле-еле сводили, – нет. Сам посмотри. Конечно, у купцов – терема, а у крестьян лишь четвертая часть в хороших избах живет, да и землянки с полуземлянками не редкость, но я тут для себя статистику веду. Взял десяток деревень покрупнее под наблюдение и контролирую. Так вот только за последние десять лет изб там прибавилось втрое, а землянок… В одной деревне они вообще исчезли, еще в двух – и десяти штук нет, да и прочий народ гораздо веселее зажил. А главное – толпами чуть ли не под конские копыта кидаются и провожать бегут до самой околицы. Бабки крестят вслед, благословляют, а молодые просто стоят, рты разинув. Хотя что я тебе рассказываю – ты же сам со мной не раз ездил, так все девки больше на тебя глазели.

– Да ладно уж, – засмущался Вячеслав.

– А что до денег, то скажу, как на духу. Да, имею я заначку. Без нее, сам понимаешь, никуда. Там и золото отчеканенное, тысчонок на десять, да и серебра не меньше.

– А медь? – поинтересовался воевода. – Что, всю народу сбагрил? Кстати, я, честно говоря, так и не понял, почему он у тебя ее так мирно воспринял? Помню, в книжках читал, что даже бунты из-за денег были, когда правительство жульничало и свою медь на серебро меняло. Точно-точно, они так и назывались – медные. А у тебя тишь, гладь да божья благодать. Это как?

– Да ты сам и ответил. Бунты из-за чего были? Правительство действительно жульничало. Платило медью, а налоги требовало серебром. Я же без обмана поступаю. Наоборот, в первые годы, когда только вводил ее в обиход, чтоб разменной монеты побольше было, указ издал – не меньше десятой части налога платить мне в казну медью. Больше – пожалуйста, а меньше – ни-ни. А раз все по-честному, то и возмущаться нечем. И крутится она у меня с тех пор не хуже серебра. По той же причине ее даже иноземные купцы спокойно принимают, потому что знают, что при отъезде обменять ее на серебро или золото можно без проблем.

– А ведь говорила мне мамочка в детстве, чтобы я политэкономию капитализма учил, – начал было Вячеслав, но потом, засмеявшись, махнул рукой и полюбопытствовал:

– А заначка для чего?

– Как обычно, – пожал плечами его друг. – На черный день, которого очень не хотелось бы увидеть на Руси. Хорошо бы, чтобы эти деньги не понадобились, но в готовности их, как и армию, держать надо.

Сейчас, вспоминая тот разговор трехлетней давности, – да, точно, он состоялся аккурат перед Вторым крестовым походом, после которого «заначка» в царской казне увеличилась втрое, – Константин отчетливо сознавал, что пришел тот самый черный день, и, по всей видимости, не один.

Ему не было жаль денег, которые Зворыка по его повелению уже погрузил на несколько саней, чтобы отправить сюда, в Нижний, где предстояли главные расходы. Ему было жаль, что черный день все-таки наступил, причем именно тогда, когда, казалось бы, можно было чуточку расслабиться, провести побольше времени со старшей дочкой Настенькой, к которой по весне должны были прибыть послы из далекого Царьграда, чтобы увезти родное дитя далеко-далеко.

А ведь он так надеялся хоть чуточку побаловать ее своим вниманием. Пусть Настя, став византийской царевной, а впоследствии – императрицей, не забывает родной дом. Да не просто не забывает сама, но и постоянно напоминает о том мужу – Фео-дору Ласкарису.

Он, кстати, тоже должен был прибыть вместе со своей свитой, потому что свадебных пиров намечалось два, и один из них, причем первый, с торжественным венчанием и прочими обрядами, должен был пройти именно в Рязани.