Союз Преданных (СИ)

Видимо, того же мнения придерживались и северяне. Князья собрались в главном холле, одетые в торжественные наряды с символами своих родов. Что бы ни происходило между ними несколько часов назад — все были подчеркнуто вежливы, улыбались, кивали, окидывали друг друга оценивающими взглядами. Княгиня Авериа быстро заняла место подле Элизабетты и с мягкой улыбкой делилась с ней женской мудростью. Эдвин и князья Оннады стояли в углу, подпирая стену, а Фредерик расхаживал по залу, пытаясь ненавязчиво избежать общества Ирвина Ортира. Доминика и Куно спустились к гостям, и все взгляды мгновенно устремились к ним. Почти как дома, только в их глазах не было желания убить молодых людей как можно скорее.

Ладвиг подошел к Доминике и протянул ей согнутую в локте руку.

— Окажи мне честь, — Куно с готовностью отступил.

— Не лучше ли нам разделиться, чтоб на время маршрута к площадке…, — она не успела договорить, Ладвиг приблизился к ней вплотную и, практически прижавшись губами к шее, прошептал:

— Принцесса, время политики настанет завтра утром, а сейчас — время бала, — сказал он и подмигнул ей. Она непонимающе посмотрела на него, но все же согласилась. В его словах как будто был тайный шифр, который она никак не могла разобрать.

Как только она коснулась его руки, перед глазами вспыхнули воспоминания о его прикосновениях, жгучих, страстных, о его затуманенном желанием взгляде. Щеки Доминики вспыхнули румянцем, а в следующую секунду замок погрузился во тьму. По холлу пронесся удивленный возглас, гости принялись собираться в тесный круг. То тут, то там вспыхивали огни глаз. Два желтых круга мелькнули прямо перед Доминику, а в следующую секунду ее ладони коснулось что-то шуршащее. Доминика сжала пальцы, и глаза тут же исчезли. Раздался щелчок пальцев — и в воздухе разлилось голубоватое свечение. Оно выхватило из темноты силуэты столпившихся костей и Куно, одиноко стоявшего в центре зала. Свет начал сворачиваться в парящие огоньки, они пульсировали и перемещались, как маленькие медузы, принесенные к берегу поздним летом. Куно направлял их своими руками, а они послушно устремлялись к гостям и дальше, помечая путь. Двери распахнулись, и гости увидели, что весь двор и уходящая с него тропа освещена такими же фонариками. Княгиня Авериа восхищенно зааплодировала, Элизабетта и Васса повторили за ней, а следом неохотно захлопали в ладоши и мужчины. Куно размашисто поклонился.

— Дамы и господа, пора отправляться на празднество. Народ уже ждет.

Ладвиг протянул руку и крепко сжал ладонь Доминики. Принцесса оглянулась — позади нее начали выстраиваться пары: Карстан под руку с Аверией, Фредерик с Элизабеттой, позади них шли Сиршен и Ирвин, за ними слуги. Замыкали процессию Эдвин и Васса. На лицах гостей было радостное предвкушение, как будто это не им предстояло стать свидетелями поединка, который решит судьбу Севера. Только Эдвин был мрачнее тучи. Сейчас Доминика чувствовала к нему чуть ли не… понимание.

Процессия двинулась вперед, по освещенной светильниками Куно дороге. Чародей то и дело совершал пассы руками, подгоняя огоньки вперед. Под ногами серебрится и похрустывал снег, изо рта вырывались клубы пара, но холода Доминика не чувствовала. Она словно замерла в собственном теле и позволяла вести себя все дальше и дальше, за ворота замка, под кроны деревьев, где переплетение веток сформировало туннель.

Посередине пути князь перехватил ее руку, накрывая ладонь своей. Доминика удивленно посмотрела на его пальцы.

— Ты замерзла, — произнес князь, скосив глаза на нее.

— Наверное.

— Я не хочу чувствовать себя виноватым за то, что исполнил твое желание, — заговорил он, понизив голос.

— Тогда не извиняйся.

— И в мыслях не было.

— Правильно, сейчас тебе стоит думать о другом, — кивнула Доминика. Ладвиг чуть повернул голову, впился взглядом в ее равнодушный профиль, пытаясь разобраться, действительно ли она так спокойно и все нормально, или его ждут адские пытки и очередные ножи в спину. Доминика не выглядела как человек, готовый устроить сцену, но не стоило недооценивать разъяренную женщину. Такие были способны на куда более изощренные методы. А Ладвигу не хотелось, чтобы она ему мстила.

За то время, что он обдумывал свой план, он успел неплохо ее изучить: одинокую, самонадеянную принцессу, которая даже о других знала больше, чем о себе. Она могла по кивку головы сказать, настроен ли человек на переговоры или тянет время, но даже не догадывалась, что от смущения у нее вся шея покрывается алыми пятнами. Она делала вид, что ее ничто не может тронуть или впечатлить, но удивлялась каждому новому прикосновению во время поцелуя. Она вела себя как умудренная опытом и раскрепощенная, но от малейшего касания к коже ее пробирала дрожь. Ладвигу это нравилось. Он слишком часто ловил себя на мыслях о юной принцессе. Хотелось одновременно показать ей, какой он ее видит, вовсе не такой угрюмой и коварной, какой она хочет казаться. И при этом хотелось ее защитить. Но принцесса бескомпромиссно делала вид, что ей ничего не нужно. Ладвиг усмехнулся собственным мыслям.

— Что?