Союз Преданных (СИ)

Куно старался не выходить из лаборатории без необходимости. Он даже поставил себе там кушетку, жестковатую, но вполне пригодную для сна. Иногда все же приходилось выбраться, чтобы помыться и привести себя в порядок, но это чародей старался делать незаметно, бесшумно, как тень, скользящая в полумраке. В покоях он старался не задерживаться — окунался в ванну, выскакивал, разбрызгивая воду, и тут же скрывался в переплетеньи коридоров, пока не оказывался в безопасности стен лаборатории. Мази и снадобья он выставлял на столике рядом с дверью, рядом была коробка с прорезью, в которую слуги могли бросать заказы. За пару недель жизни в Бернберге слава о его кремах от облысения ушла далеко за пределы замка, и теперь Куно был по уши завален работой. И, каким бы он ни был лентяем, теперь чародей был рад своей занятости. Основной причиной тому была Васса.

Из-за всех планов Доминики, о которых теперь чародей был в курсе, он не очень хотел попадаться на глаза правдовидице. Васса обожала их обоих, и его, и Доминику, и в своем обожании буквально не давала лишний раз продохнуть. И если изначально Куно боялся случайно разрушить ее впечатление неуместной правдой, то недавно в почти бездонную чашу его терпения упала предпоследняя капля. Васса вроде как ушла ночевать к себе, а с первыми лучами солнца снова оказалась на пороге его комнаты, да еще и с ворохом барахла в руках. Она звонко чмокнула его в щеку и, напевая, прошла в комнату, открыла шкаф, одним движением сгребла все вещи Куно в кучу, а на освободившееся место бросила свои. Затем стянула с себя одежду и рухнула на кровать, оставляя чародея только дивиться такой наглости.

Конечно, он поцеловал Вассу. Сначала игриво, покусывая то верхнюю, то нижнюю губу. Затем перешел к шее, зарылся носом в волосы, провел ладонями по бокам и мягкому животу, а потом закинул ее ноги себе на плечи, и… В общем, сделал все, чтобы не обидеть ее. А потом закрылся в своих покоях, надеясь, что эта ситуация, как сезонный насморк, пройдет как-нибудь сама. Он не раз оказывался под огнем страсти придворных дам, и его стратегия всегда срабатывала, но в этот раз ему было особенно жалко Вассу. Несмотря на то, что она была правдовидицей, она так яро верила во все, что ей нравилось. Но Куно не врал, когда ночами напролет говорил ей, что обожает ее. Вот только всю правду, особенно о Доминике, открыть он не мог. Это было сильнее его.

Первая неделя добровольного заточения прошла продуктивно, ему даже нравилось. По утрам он работал над заказами, а после обеда читал оставленные Лансом трактаты. Даже пытался кое-что повторить. Он научился слушать камни, улавливать эхо мыслей, читать воспоминания воды. Все это было так увлекательно и захватывающе, что в нем проснулась невиданная до того жажда знаний. Поэтому, когда книга закончилась, Куно едва сдержал недовольный стон.

Потом принялся перечитывать книгу и отрабатывать пассы руками, создавать все новые и новые иллюзии. У них теперь был запах, звук, текстура. Он создавал миражи, которые невозможно было отличить от оригинала до тех пор, пока не протянешь руку, чтобы коснуться — тогда-то они рассеивались, как туман. Он был в восторге. Даже посадил в углу копию Доминики, чтобы было кому хвастаться, но под конец второй недели почувствовал, что начинает потихоньку сходить с ума. Тогда-то он впервые собрался и отправился в город, держа под мышкой уже зачитанный до дыр гримуар.

Под ногами весело хрустел совершенно зимний снег. Колкий, ощерившийся снежинками, слишком мерзлыми, чтобы сцепляться в комья. Куно еще не понимал разницы между осенним, зимним и весенним снегом, но северяне знали и с удовольствием хрустели настом. Куно же скользил и изо всех сил старался сохранять равновесие. «Обратно только через портал», — пообещал он себе.

В городе уже во всю готовились к предстоящему празднику. Доминика взяла себе в помощницы Вассу, и теперь девушки в четыре руки управляли неповоротливой махиной праздника: утверждали музыкантов и развлекательные программы, организовывали рассадку гостей, украшение площадки. И вот, на глаза уже попадались первые плоды их работы: объявления, венки из еловых лап, которыми украшали площадку посреди леса, а остатками — дома. Запах хвои перебивал остальные, не столь приятные ароматы города, так что Куно на ходу вспоминал, что Бернберг ему, вообще-то, нравится.

Магазин Ланса, как затаившийся в пещере хищник, подмигивал ему огоньками из переулка. Куно устремился в сторону его многообещающего тепла, на ходу задыхаясь от пара, застревавшего в глотке.

Звякнул колокольчик над входом, на нос буквально обрушился водоворот запахов благовоний, цветов и духов. Ланс, напудренный так, что вокруг его головы при каждом движении повисало белое облако, возился со счетными книгами. Его руки порхали вдоль полок, перекладывая выписки и документы, параллельно протирая пыль, а ноги успевали пританцовывать под бодрую мелодию, которую он насвистывал. Куно осторожно кашлянул, привлекая к себе внимание, но старик так и не обернулся.