Союз обворованных

— Президентского протеже пока трогать не будем. Незачем вступать в конфронтацию с высшим лицом государства. В прессе организовать сдержанные объективные комментарии. Однако вскользь подчеркивать: товарищ — именно товарищ — Кочетов всю жизнь проработал в аграрной Полянской области, потому в Чураеве, промышленном и научном центре, столкнется с новыми для себя проблемами (на заднем плане, очень мягко: в которых ни уха, ни рыла не смыслит), в силу чего сможет взглянуть свежим взглядом. Тем более, что в обкоме он был не первым, а секретарем по идеологии. И каждый раз при перечислении послужного списка подчеркивать: секретарь по идеологии. Для нашего избирателя это будет, как красная тряпка для быка… Однако, Адам Сергеевич, я обратил внимание, что вы поставили последним в списке, то есть, согласно вашей оценке, посчитали самым… э-э… весомым соперником господина Лаврентьева. Поделитесь мотивами.

— Да понимаете, Борис Олегович, не то чтобы весомый… Темная лошадка этот Лаврентьев! Никто его толком не знает, он и в городе-то возник всего лет восемь назад. Анкетные данные — и все. Имя-отчество — Игорь Константинович, год рождения пятидесятый, кончал какой-то лесной институт в Москве, работал на целлюлозно-бумажном комбинате на Печоре. Директор АО открытого типа «Мак», которое строит заводик по переработке макулатуры в Дальнокутске. Баллотируется по списку «зеленых». Женат, трое детей. Все!

Дубов собрал губы куриной гузкой, медленно кивнул. Он тоже не любил темных лошадок. В кабинете повисла неприятная тишина.

— Разрешите, Борис Олегович? — подал голос бригадир Алексей. — Похоже, я что-то могу добавить… — Полистал блокнотик и прочел вслух: — «В Дальнем Куте самый первый ворюга, прохвост, пробы негде ставить».

— Откуда столь лестная характеристика? — весело удивился Дубов.

Алексей добросовестно пересказал донесение Саши-Е…

Вставная новелла 2 А разве голова может болеть? Это же кость…

Только наутро после саммита в Зиневском смог Алексей, бригадир охраны господина Дубова, вернуться от дел серьезных и безотлагательных к вопросу более мелкому, хоть вовсе не пустяковому. Во время подготовки «конференции» произошла по недоразумению небольшая стычка с людьми Питона, и Александр Евженко, один из лучших работников Алексея, получил легкую травму головы, скорее даже контузию. Конечно, в драку немедленно полез Сашин напарник, он же брат-близнец Паша, конечно, неосторожного чужого громилу постигло безотлагательное возмездие, и дело могло раскрутиться до масштабов, которых оно вовсе не заслуживало. Только вмешательство Алексея и Черныша, командира «обставы» бандюг (почему-то у Питона охрана именовалась таким странным словечком[2]), прекратило катавасию, начавшуюся исключительно по запарке. Саша-Е (в фирме было несколько Александров, Сашу в отличие от остальных звали Саша-Е, а Паша, хоть и один, стал «Пашей-Е» за компанию) пару дней ходил с кислой миной, время от времени непроизвольно щупая макушку, и Алексей встревожился.

Вроде бы и пустяк — даже кожа не рассечена, но в профессии пустяков нет. Сам работник может и погеройствовать, демонстрируя стойкость, но бригадир не должен демонстрировать стойкость к чужим травмам. Есть работа, которую следует делать надежно, а потому руководитель должен быть уверен в надежности исполнителей — не только в смысле верности и дисциплинированности, но и в смысле простой физической надежности.

Короче, наутро после конференции Алексей дозвонился до знакомого врача-травматолога, Коли Чистякова, и тот велел прислать пациента к одиннадцати в областную клинику — новый корпус, первый этаж, пятый кабинет.

* * *

Саша-Е томился. Плевое дело, матюка не стоит, ну врезали по макену, было б из-за чего дергаться! Но когда бригадир приказывает, спорить не приходится. Да и доктор этот — мужик солидный, ручищи во, пузо тоже во отнесся к делу серьезно.

— Кончай, малый, дурака валять! Голова — она всему голова. Ты Алексею Глебовичу кто — просто друг или сотрудник?

— Ну, — подтвердил Саша-Е.

— А если ну, то мог бы и соображать, голова нужна не только для того, чтоб ею водку жрать. Сиди смирно, я щупать буду, а ты четко отвечай, где болит, где нет, и не строй из себя Виннету на допросе в гестапо. Мне твоя стойкость до лампочки, мне диагноз поставить надо!

Щупал шишку, придавливал легонько, сопел, бормотал:

— А тут? А вот так если?

Саша-Е, пересиливая себя, признавался, когда хоть чуток больно становилось, но было ему стыдно и противно. Что это бригадир надумал, в следующий раз из-за порезанного пальца к костоправам погонит…

Тем временем доктор сказал: «Ну-ну», потом сказал, что можно причесаться, а сам отошел к умывальнику и принялся мыть руки с мылом, напевая: «Голова ты моя удалая, долго ль буду тебя я носить». Наконец повернулся:

— Ну, ты уже причесался? Пошли.