Союз обворованных

Госавтоинспектор старшина Сердюк сидел в диспетчерской Северного таксопарка и составлял списки машин и водителей, которые двадцать девятого января в десять утра были на линии. Это раньше таксисты мотались по всему городу в поисках пассажиров, теперь же они, выехав из гаража, причаливали в подходящих точках и дожидались — чтоб бензин зря не жечь, он теперь кусается. Хазарскую забили за собой мужики из Северного таксопарка, хотя пыталась сюда моститься и третья колонна Южного, которая стояла на Котельной, — им до Хазарской было даже ближе, чем северным со своего Каганова, но те в ответ сразу полезли на Вознесенский рынок, и после пары разборок с монтировками порядок был восстановлен.

Так вот, имелось неподалеку от ограбленной менки местечко, где всегда стояли минимум три машины: возле гастронома «Лознюковский». Буквально полквартала, но, к сожалению, дальше по ходу движения, так что таксисты находились к месту действия спиной и что-то заметить могли только случайно…

* * *

Секретарша провела Гришу Рыбака в учительскую. Учителя были в основном женщины, хоть и пара мужчин нашлась, и почти все зрячие. Гриша объяснил, чего ему нужно, учителя недоуменно переглянулись, наконец некая дама весьма далеко зашедшей молодости заметила высокомерно-язвительно:

— Простите, господин милиционер, но мне казалось, слово «свидетель» происходит от глагола «видеть»…

Однако тут вмешался один из мужчин — в темных очках, с изрядной сединой и выразительным лицом.

— А что, Григорий Викторович, пожалуй, и сумеем мы вам помочь. Вот и звонок как раз… Идемте со мной, — сказал он и уверенно двинулся в коридор.

На ходу он объяснил, что зовут его Владимир Сергеевич, что преподает он литературу и что ему понятно, почему милиция обратилась за помощью именно к слепым.

— Наталья Даниловна зрячая, потому вашу мысль не уловила. Да и вообще девица желчная…

— Я, честно говоря, думал, у вас учителя тоже слепые.

Владимир Сергеевич ответил ровным голосом:

— Раньше так и было. Но у нас намного выше ставки, чем в обычных школах, поэтому многие стремятся к нам попасть. Обучаются письму по Брайлю, ничего, работают…

Он не договорил, но Гриша сообразил сам: а старых преподавателей, слепых, выживают…

В классе сидели человек пятнадцать подростков — мальчики и девочки. Гриша оглядел лица — какие-то замкнутые, ушедшие в себя, — опустил глаза и постарался держаться ровнее.

— Ребята, — сказал Владимир Сергеевич, — к нам пришел за помощью лейтенант милиции Рыбак Григорий Викторович. Ну-ка давайте вспомним, не слышали ли мы чего-то странного двадцать девятого числа, в среду, около десяти часов утра. Что у нас было в среду на третьем уроке?

— Литература, ваш урок! — сразу сказала девочка со второй парты в правом ряду.

— Так. И что мы с вами делали около десяти?

— Кто что! Мы отвечали, вы двойки ставили, — сострил мальчик с задней парты.

Класс сразу развеселился, послышались смешки, лица ожили — и Гриша вдруг обнаружил на них очень богатую мимику.

— Ну, положим, не двойки, а только одну двойку, Шура. Ты случайно не вспомнишь, кому?

Шура покраснел и промолчал.

— Вот-вот, ты и тогда молчал. Не мог вспомнить, в какой стране происходит действие трагедии Шекспира «Гамлет, принц датский».

Класс радостно грохнул. Владимир Сергеевич постучал пальцем по столу, стало тише.

— Так, ребята. Шура молчал, мы слушали — и что же мы услышали?

— Стрельбу, — испуганно пискнула девочка на последней парте маленькая, щупленькая, круглоголовая, с короткой стрижкой.

«Воробышек», — подумал лейтенант Рыбак.

— А конкретнее?

— Можно я? — встал паренек с первой парты в левом ряду. — Нам тут лучше слышно, возле окна. На улице звуки обычные были: машины, троллейбус проехал в сторону парка — быстро проехал, наверное, светофор возле аптеки был зеленый… собака залаяла, небольшая… кажется, хлопнула дверь, но я не уверен.

— Хлопнула, — подтвердила его соседка.

Гриша слушал эти разговоры — и не верил. Он прикрыл глаза, попытался прислушаться: ну что, звуки, как всегда в помещении, где люди, — чье-то простуженное дыхание, шаркнула нога, кто-то уронил какой-то небольшой предмет, вроде бы деревянный.

Лейтенант открыл глаза. Паренек в левом проходе наклонился, шарил пальцами по полу. Гриша шагнул туда и поднял с пола небольшое шило странной формы.

— А зачем тебе шило на уроке? — удивился он — и насторожился. Шило, отвертка — в драке все сойдет… Это, правда, было совсем короткое, сантиметра полтора, и тупое.

Паренек насупился и промолчал.

— Не удивляйтесь, Григорий Викторович, — мягко вмешался учитель. Шило у нас вместо карандаша… Мы его так и называем — «грифель». А вот это называется «доска»…

Он вынул из левого кармана пиджака небольшой алюминиевый предмет, показал. Это был складной трафарет с рядами прямоугольных окошечек. Между двумя половинками заложена карточка вроде библиотечной, плотная. Только тут Гриша сообразил, что такие же штуковины размером побольше — с тетрадную страницу — лежат на столах перед всеми детьми.