Союз нерушимый

— Ты танцевать начала. И взгляд у тебя был… как будто смотришь уже издалека. А лицо — как с иконы.

Я улыбаюсь. В душе покой, будто я и в самом деле летала под облаками. Ощущаю в себе спокойную силу и уверенность. А чувство времени пропало, как остановились часы — если бы мне сказали, что прошел час или два, я бы не удивилась. Что это было вообще?

— Все хорошо! — отвечаю — пойдем? Больше уже так не будет.

Я поворачиваюсь, и ветер, который только что поддерживал, начинает меня беспощадно терзать, как в обиде, что я решила уйти. Пытается закружить меня и повалить, не получается, и тогда задирает мое платье выше головы, плотно захлестывает плащом лицо — ой, задохнусь сейчас! Пытаюсь выпутаться, расстегнуться, вдруг сразу становится легко дышать — вижу, как плащ кружит в воздухе, словно большую птицу, сорвало с плеч! Меня гонит от края, толкает в спину — в затишье, через какие-то двадцать шагов. Ветер ограбил меня, оставил в одном платье. А я отчего-то совсем не расстроена — память полета, ощущение покоя и внутренней силы, остались со мной.

— Спасибо! — говорю я моему Адмиралу — и тебе, Валя, спасибо, что привел нас сюда. Запомню это место и этот день. Придем сюда снова, когда будем в Москве.

Смотрю на Юрку с Лючией, ну точно дети! Снова на краю стоят, только римляночка наша плащ скинула поодаль на траву, от греха подальше, увидев как ветер-разбойник меня раздел, и теперь изображает мерилин на решетке (знаю я уже, что это, кадры видела), сама додумалась, или Смоленцев надоумил… или увидела, что было со мной сейчас? Честно пытается платье удержать, изо всех сил, но на таком ветру, да еще когда снизу дует — все равно юбка на плечах, или даже на голове, лишь раньше или позже, так в том и игра, чтобы дольше посопротивляться, а после не виноватая я, это все ветер! Смеются, отбегут вместе, чтобы платье одернуть, и снова! Ну взрослые ведь люди, на войне смерти в глаза смотрели! Оттого и хочется сейчас напряжение сбросить — а чем игра плоха? Уж всяко лучше, чем пьяные оргии у «их высокородий», дядя Саша рассказывал, как золотопогонники гуляли! И Лючия все ж перед законным мужем, и всего лишь чулки и нижнее белье показывает, а не танцует голой на столе перед фрицевским офицерьем (а вот это в оккупированном Минске видела я уже сама!). Так что пусть наиграются, молодожены — однако, хорошо что местных нет, Мазура с Финном, те еще не так понять могут.

А плащ мой Валька все же нашел — шагах в ста, закинутым в кусты, хорошо, что не улетел далеко! Я надела, а шляпку не стала, лучше в руке пока понесу.

В небе гремит. Странно, здесь ветер от реки, с северо-востока — а тучи надвигаются с запада. Опять гроза, как в прошлом году, когда я и Михаил Петрович были застигнуты непогодой на ВДНХ? Что ж, теперь всем вместе придется бежать, где беседку найдем, чтобы укрыться, как в тот раз? И зонтика у меня с собой нет.

Пыльный предгрозовой вихрь настиг нас, когда автобусная остановка была уже видна. Мы с Лючией дружно нагнулись, схватившись за юбки, вот забег был, согнувшись и держа у ног подолы — хорошо, что близко! Однако же это был первый, не самый сильный порыв — когда мы уже стояли на остановке, подуло так, что Лючия, испугавшись что ее унесет, с визгом вцепилась в Юрку и повисла у него на плече, у меня стало выхватывать из рук сумочку и шляпу, наши платья и плащи начало трепать как паруса в ураган. Казалось, сама природа ополчилась на нас за то хорошее, что досталось нам с утра. Вот первые капли упали в пыль, и тут показался автобус. Едва мы сели, как хлынул дождь.

— Успели — сказал Валька — как я обещал, и полдня не прошло.

— Теперь могу шляпку надеть — говорю я Михаилу Петровичу — а то бы слетела. Тут и зонтик не помог бы, вырвало бы или поломало!

— Тебя не продуло, галчонок? — спрашивает Юра у Лючии — а шляпу не жалей, новую купим.

Что ответила Лючия, я не расслышала. А мой Адмирал просто обнял меня, и я положила голову ему на плечо. Пассажиров в автобусе было мало, и мне не было дела, кто что скажет.

Мы уезжали от грозы. Но недалеко. Валька, переговорив с кондукторшей, обрадовал нас, что автобус этого номера нас не довезет, сейчас свернем, «а вам, товарищи, надо с пересадкой». И мы, сойдя, снова смотрели на приближающуюся тучу. И ехать в этот раз было не на чем, разгневанная природа явно не собиралась оставлять нас в покое!.

— Туда! — сказал Валька — вы не против посетить еще одно примечательное место, пока не кончится гроза?

Выбирать не приходилось. Перебежав улицу, мы поспешили через сквер к указанному Валентином зданию, двухэтажному, бело-желтому, похожему на загородный дворец прошлого века.

— Бывшие конюшни графов Орловых — сказал Валька — а теперь, Минералогический музей.

Тут снова ударил ураганный пыльный вихрь, как мне показалось, даже более сильный, чем был на Воробьевском шоссе. И с меня сорвало шляпу, и стремительно унесло как листок, куда-то вдаль. Вот наказанье, ну отчего мне с головными уборами так не везет!

— Новую купим, солнышко — сказал Михаил Петрович — а сейчас, скорее!