Союз нерушимый

Еще на подходе Слащёв махнул рукой, чтобы дежурный, наблюдавший за подходами, не вздумал подавать команду и бойцы не стали бы приветствовать идущих командиров и гостей. Увидев «лекционный класс», Зверев повернулся к сопровождающим и как-то задиристо, по-мальчишечьи улыбнулся. А что, поляна как поляна — не влезь задом в муравейник и можно спокойно слушать выступающего. Единственной уступкой будущей лекции были сбитая на скорую руку дощатая трибуна и притащенный ради уважения к возрасту настоятеля стул с высокой спинкой, установленный рядом с трибуной. Бойцы, рассевшись на поляне полукругом внимательно смотрели на поднявшегося на трибуну лектора. Тот представился и начал говорить сильным, твердым голосом так, словно каждый день выступал перед одетыми в защитную форму мордоворотами. Онищенко, усевшийся почти вплотную к трибуне, наклонился к соседу и тихо проговорил:

— А что, не гонористый человек. Одет аккуратно, на нашего колхозного счетовода дядьку Никифора похож. Только счёты, видать, в конторе забыл. Послухаем, чего умного скажет. Дядька Никифор-то ерунды никогда не говорил.

«…Таким образом, мы понимаем, что главные цели развития экономики капиталистической и экономики социалистической принципиально различны. Если для капиталиста важнее всего прибыль, то при социалистической экономике главным является труд. Прибыль — это только деньги, труд — это развитие и движение вперёд. Вы можете сказать, что деньги тоже можно вложить в производство. Да, можно, но с какой целью? С целью получения новой прибыли. Что же получается, прибыль ради прибыли? Но прибыль — это всего лишь деньги, которые нельзя съесть или одеть на себя, чтобы защититься от холода. Вы скажете, что за деньги можно купить и еду и одежду. Можно. А если не будет ни еды, ни одежды? Ведь и одежда, и еда появляются в результате труда. Представим себе, что у владельца фабрики все рабочие откажутся работать. Куда он пойдёт со своей прибылью? Что станет есть и во что оденется? Следовательно, он вынужден будет создать условия для принуждения других людей к работе, чтобы иметь возможность хорошо жить на свою прибыль. А у человека, который живёт своим трудом, такой проблемы нет, потому, что он всегда может обменять результат своего труда на результат труда другого человека. И в этом случае деньги играют роль посредника при обмене, чтобы не возить муку из Запорожья в Ужгород для обмена на молоко. В социалистической экономике деньги должны работать, принося больше товара, продукции, которые и являются результатом труда. Маркс не зря ввёл формулу «товар — деньги — товар», главным элементом которой является именно товар, как результат труда. Капитал живет по другой формуле — «деньги — товар — деньги» и для капиталиста важнее всего именно деньги. Почему? Потому, что капиталист своим личным трудом ничего не производит и поэтому ничего, кроме денег, никому предложить не может. А представьте, если он же эти деньги и печатает? Нужен ли трудящемуся человеку подобный паразит? Другое дело, когда люди труда объединяются и договариваются о печатании денег для совместного применения в качестве средства обмена. Тут всё честно — чем больше товара ты произвёл, тем больше получаешь средств для обмена. А государство, как объединение трудящихся, следит за честностью и своевременностью обмена. Ведь украинский хлебороб не может знать, сколько ткани изготовил ивановский ткач. А государство это не только знает, но и регулирует так, чтобы обмен между хлеборобом и ткачом был своевременным и честным. Потому, что в этом случае и ткач будет сыт и хлебороб одет. И в равной же мере, такое государство заинтересовано в том, чтобы хлебороб вырастил больше хлеба, а ткач изготовил больше тканей. Тогда можно будет накормить и одеть и сталевара, и металлурга, и рыбовода, и столяра, и плотника. И, значит, и хлебороб и ткач смогут получить еще и мебель, и орудия труда и рыбу, и мясо и многое другое. Вот это и есть социалистическая экономика, экономика трудящихся, экономика труда. На этом я заканчиваю. Какие будут вопросы, товарищи красноармейцы»?

Над поляной, на которой в свободных позах расположились бойцы отряда, внимательно слушавшие лектора, выступавшего с маленькой самодельной трибуны, взлетел лес рук. Подсознательно Слащёв опасался другой реакции — он еще не забыл, какой скукой и тягомотиной были в «то» время политзанятия. Единственной их пользой была возможность поспать под монотонное бубнение замполита. Хотя он и отдавал себе отчет в том, что постоянно сравнивает своих теперешних современников с «тогдашними». Пора было уже, и привыкнуть, за столько лет, но сравнения возникали постоянно. И сравнения эти были далеко не в пользу тех, будущих современников. Те, будущие, уже потеряли всё, что могли и не интересовались ничем, кроме собственного сортира. А нынешние его современники, сограждане и сотоварищи строили свою страну. Свою, черт возьми! Сами. И было бы странно видеть их равнодушие к вопросам, от которых в конечном итоге зависело, как будут жить они и их потомки.