Союз нерушимый

— Да. Так и сказал. Он же на своих бомбардировщиках, как истребитель действовал. Эх, и здорово они там наподдали…

— Наподдали, говорите. Это действительно здорово. — Видимо какая-то мысль уже почти целиком завладела конструктором. — Так, товарищи. Митинг под открытым небом прекращаем. А вас, товарищи Герои, прошу со мной. Сейчас чайку попьем и заодно побеседуем.

В одном из корпусов НИИ ВВС, у Поликарпова был свой кабинет. Даже не кабинет, а целый филиал его КБ. Так что и место нашлось, и чаек обещанный принесли быстро.

Поликарпов расположился за столом, жестом пригласив летчиков присаживаться, и сразу схватился за телефон.

— Гуревич на месте? Здесь? Замечательно! Передайте ему, чтобы немедленно зашел ко мне. Да, и материалы по двухсотому и ДИСу пусть возьмет с собой. Нет. Все не надо. Эскизы. Общие схемы и результаты испытаний. И последнее. Меня ни для кого нет. Только если какое ЧП.

Поликарпов повесил трубку, и довольно потирая руки, откинулся на спинку стула.

— Так, голубчики. Вот вы мне и попались! Валерий Павлович, надеюсь, Вы не успели рассказать нашему гостю обо всех наших новинках?

Чкалов, по всему видно, вольготно и непринужденно чувствовавший себя в этом кабинете, уже придвинул к себе стакан чая и смачно его потягивал с сахаром вприкуску. Не отрываясь от этого увлекательного занятия, он вкратце рассказал Поликарпову историю их с Родиным появления на аэродроме.

— Так что и показать и рассказать я успел немногое. Ну, а теперь и подавно не буду. Вы это лучше сделаете. А я, если надо, со своей колокольни словечко промолвлю.

— Вот и отлично. Пока товарищ Гуревич несет нам необходимые документы, я вас вкратце введу в суть дела.

Поликарпов от волнения даже встал, и, обойдя стул, оперся руками на его спинку.

— У нас в КБ сейчас активно разрабатываются три темы. С результатом одной из них, фронтовым истребителем И-180, вы уже так впечатляюще познакомились. Работы по нему практически закончились. Идет его передача на заводы. А вот две другие машины, не скажу что в начале пути, но еще на стадии испытаний. Первая — это высотный истребитель перехватчик. У нас он идет под индексом И-200 и работы по нему начались на основании заказа ВВС. Вторая машина… Вот здесь все намного сложнее. Разрабатывать мы её начали в инициативном порядке. И получившийся самолет ни в одну из известных сейчас схем не вписывается. Точнее не вписывался, пока товарищ Чкалов не указал сегодня его область возможного применения.

Чкалов, до этого спокойно прихлебывавший чай, отставил стакан и с удивлением посмотрел на конструктора.

— Я, конечно, велик. Но когда это успел такого натворить? Что-то не помню.

— Валерий Павлович! Да как же так! — Поликарпов от возмущения аж всплеснул руками, хотя этот жест применительно к крепкому мужчине надо обзывать как-то по-другому. — Вы же вот только что это сказали!

— Да что же я такое сказать успел?

— Истребитель-бомбардировщик! Вот. Это именно то, что мы искали. Исчерпывающе точное определение. Машина, которая, являясь высокоскоростным и маневренным истребителем, может наносить бомбоштурмовые удары по позициям противника и снова становиться истребителем. А если заменить бомбы дополнительными баками с топливом, то этот истребитель сможет сопровождать бомбардировщики на всем пути их следования.

«А ведь это «Москито» или Ме-110. Только до одного здесь еще не додумались. А второй? Пока ничего не слышал». — Родин торопливо перебирал в памяти все, что в ней было про истребители такого класса. А было, собственно, не много. Уже перечисленные «Москито» и Ме-110, ну и американский «Лайтнинг». А вот историю советских ВВС, особенно экспериментальных моделей, он практически и не знал. Ну, не интересовался в свое время!

Монолог Поликарпова был прерван торопливым стуком. После громкого — «Входите!», — обитая черным дерматином дверь приоткрылась и в кабинет, придерживая локтем папки и чертежи, вошел невысокий, почти совершенно лысый человек.

— А вот и Михаил Иосифович Гуревич. Руководитель группы общих видов и эскизного проектирования — нашего «мозгового центра».

Родин, слушал пояснения Гуревича, периодически задавал вопросы. А сам всё думал — «Зачем всё это? Это интересно, прекрасно и замечательно. Но почему всё это рассказывают именно мне?».

Сталин

Сообщение о событиях в Саратове привели Сталина в ярость. Вот только эта ярость была направлена, как ни покажется странным, не на полковника Новикова.